Безумный Макс. Старцев – о деньгах, обидах и бывших девушках
- 12.02.2019
- 15915
30-летний Макс Старцев – видный креативный предприниматель и промоутер из Минска, чье имя связано с развитием концертной культуры последних 10 лет, а также с появлением и становлением в городе таких площадок, как Re:public, «Хулиган» и «4-4-2». Несколько месяцев назад Старцев переехал в Киев работать на лейбле Ивана Дорна Masterskaya. Антон Кашликов по заданию редакции 34mag поговорил с Максом о личном и публичном, минской тусовке, в которой «все со всеми переспали», претензиях к государству и о том, как правильно пародировать тембр Макса Коржа.
Киев, Дорн и новые вызовы
– Ты в Киеве уже больше трех месяцев. Чем ты там занимаешься?
– Я познакомился с лейблом Masterskaya через группу «Союз». Потом я познакомился и лично с Иваном Дорном и его чудо-директором Катей, когда мы его на Stereo Weekend привозили. Совпали энергетически, и в какой-то момент я ляпнул полушутя: может, вы людей в команду ищете? В итоге мне предложили работу и я уехал в Киев.
Я согласился на две должности. Первая – букинг-менеджер лейбла Masterskaya, моя задача – обеспечивать концертной работой артистов лейбла. Вторая – арт-директор пространства, которое вот-вот откроется. Мы хотим запуститься в начале весны: это будет музыкальный хаб плюс ивент-пространство. На это уходит, в общем, все мое время. Так что я даже квартиру снял прямо напротив работы, мне 20 метров от подъезда дома до офиса. Это Печерск, скучный центр.
– У тебя были собеседования?
– Нет. Меня знали по работе в Минске. Вот, например, Леша Чумак из «Союза» проходил собеседование. У него должность – artist researcher. Его работа – просто знать все, что происходит в СНГ, и предлагать на подписание артистов. Его взяли, и он тоже переехал в Киев.
– У тебя вообще когда-нибудь в жизни были собеседования?
– Не было! Да я впервые в жизни работаю на кого-то и кому-то отчитываюсь! Это новый опыт в моей жизни. У меня есть дирик. И я пишу ему: «Я сегодня буду позже». Я ох**л, когда первый раз такое писал. Я не привык к такому. С моей мегаломанией и эгоцентризмом это новый опыт. Но, знаешь, приятный. Я себя учу дисциплине. Если бы я был дисциплинированнее, мы бы и в Минске больше сделали.
Мне было важно получить этот вызов. Пока все идет неплохо. Но я вижу свои проблемы. В первую очередь надо перебороть лень. Потому что за последние два года я дико обленился в Минске, особенно после разрыва в личных отношениях. Я себя тогда расстраивал.
Самое крутое в переезде, что ты попадаешь в новую среду и начинаешь понимать, кто ты есть на самом деле. Это ох**нно. В Минске я жертва своего образа. И в Минске я такой: ага, я же Макс, бабник, алкаш и так далее.
Я приезжаю в Киев и начинаю реально видеть, что я из себя представляю. И оказывается, я очень милый чувак. И оказывается, что меня не воспринимают как психа. А здесь я пару раз психанул когда-то, и это все запомнили.
Я думал, что чаще я шутка. А оказывается я – entrepreuner. Я сейчас посмотрел две документалки про Fyre Festival, шаришь? И понял, что такое entrepreuner. Похоже, это я.
Короче, самое главное в переезде – увидеть себя со стороны.
«В Минске я жертва своего образа. И в Минске я такой: ага, я же Макс, бабник, алкаш и так далее»
Бабло, девушки и новая искренность
– Какие у тебя отношения с баблом?
– Часто думают, что у меня много денег. Я этим пользуюсь иногда. Повести себя чуть круче, чем ты есть на самом деле. Я слышал о себе, будто я открываю то «Хулиган», то «4-4-2» на деньги папы (отец Макса руководит минским клубом Re:public, не так давно мы делали с ним интервью. – 34). Очень с этого смеялся. Мы никогда не были богаты с отцом, мы Re:public открывали за копейки. Да и в места, с которыми я в Минске ассоциируюсь, я никогда не вкладывался деньгами, только мозгами.
– Но ты совладелец этих мест?
– Сейчас – да, есть небольшие доли. Вообще я не умею зарабатывать. Если я делаю концерты, мне нужен кто-то рядом, кто помогал бы считать. К счастью, сейчас такой человек появился. Он из Минска, но живет в Майами.
– Какие самые интересные слухи про тебя долетали?
– Что я со всеми в Минске переспал. Самый частый слух. Да это отчасти и правда! Но иногда, знаешь, путают имидж бабника, который переспал со всеми, с человеком, который на свидания ходит. Когда у меня нет девушки, я в поиске, я хожу на много свиданий. Ты приходишь на свидание и через 5 секунд понимаешь: нет, ни фига, это не твое. И ты идешь на следующее свидание. Минская тусовка – это пи**ец полный. Кто не спал друг с другом в Минске?
– Как ты находишь девушек для свиданий? Ты пользуешься тиндером?
– Нет. По назначению – нет. Это обычно какой-то прикол. Кажется, я не ходил на свидания по тиндеру.
– Пишешь девушке в инстаграм?
– Я так делал всегда. Но сейчас я понял, что сначала нужно увидеть человека своими глазами, а потом приглашать на свидания. Потому что нельзя оценить человека по образу в том же инстаграме. Хотя не, было пару приятных встреч по инстаграму.
«Когда у меня нет девушки, я в поиске, я хожу на много свиданий»
– А ты избирательный?
– У меня комплекс богини, как говорит мой приятель Паша. Мол, ты встречался с девушкой, которую боготворил, и сейчас не сможешь опустить планку. Мы встречались с Аней Амельяновой (модель из Минска. – 34). И после Ани ни с кем не могу по-настоящему найти связь. А женщина, которую я буду боготворить, – это чаще всего женщина, которую все боготворят. Это моя проблема. Я зависим от этого мнения.
Я встречался после Аньки с некоторыми обалденными дамами, очень классными, но у меня все равно... Не то. Не знаю, как я из этого выберусь. Может, никак.
– Как тебе клип Федука с участием Ани?
– Не смотрел.
– Чтобы не волноваться?
– Конечно. Всегда екает, бро. Всегда.
– Прошло два года, как вы разошлись.
– Да, Аня – это больная тема, все знают. Мы вчера виделись. Она была с парнем. Я такой, типа, специально не замечал. Она, правда, сама подошла, молодец.
– Экзистенциальные кризисы были вызваны этой историей?
– Да, да. Я всегда одинок. Хотя это же нормально, да? Ты одинок?
– Довольно часто так себя чувствую, да.
– Думаю, это нормальное состояние. Я даже до сих пор не знаю, тем ли я занимаюсь, чем хочу.
– Сейчас же в моде «новая искренность», когда принято не стесняться своих переживаний, эмоций, депрессий и таким образом как бы излечиваться. Как ты лечишься?
– Я никогда не стеснялся говорить о том, что у меня в голове. Я ничего не коплю в себе. Иногда это очень неловко для людей. Я могу сказать: «А вчера, ребята, я разгромил половину своей квартиры. Че-то накатило, просто так, без всякого триггера». Этому я научился за последние годы. Я понял, чем ты меньше в себе держишь, тем лучше. Я лучше скажу в компании, что «я пойду покакаю», нежели скажу «я на минутку в уборную». Потому что если я скажу, что пойду покакаю, все будут знать, что не надо будет после меня 10 минут заходить в туалет, всем выгодно, бл**ь. Один момент неловкости, зато всем все понятно.
Родители, родина, государство
– Прямо перед нашим разговором тебе звонила мама и спрашивала значение слова «хайпожор». Какие у тебя отношения с родителями?
– С мамой очень хорошие, мы довольно поздно начали общаться так близко. Я был папиным сынком всегда, и мы с отцом много времени проводили. Я помню момент один, за который мне до сих пор невероятно стыдно. В школах были анкеты, помнишь? Все эти анкеты делались, чтобы просто узнать, кто в кого влюбился. И там в одной из анкет был странный пункт: «Любимый человек». И я написал: «Папа». И мама это увидела. И мне кажется, ее это тогда обидело. Мне до сих пор за это стыдно. И мы с моих 23-х, 25-ти лет с мамой стали очень близки. Мама живет в Италии, она вышла замуж наконец-то за нормального чувака, который шарит, что Харрисон – лучший «битл». И это был важный вопрос. А с папой я не общаюсь. У него есть новая семья, но я ее, к сожалению, не вижу.
– Но ты выкладывал фотографии со своим маленьким братом.
– Они классные. Я видел их 4-5 раз в жизни. С папой мы перестали нормально общаться из-за некоторых проблем, которые сильно охладили наши отношения. Когда мы видимся по работе, у нас все класс, мы обсуждаем какие-то вещи. Но я так полагаю, что каждый из нас ждет от второго первого шага и извинений.
– Тебе от этого плохо?
– Да, конечно.
– Почему ты не сделаешь этот первый шаг?
– А вот не знаю, мне кажется, я до фига таких шагов сделал. Я, сука, обижен. И считаю, что имею право.
– Ты ходил когда-нибудь к психологу, психотерапевту?
– Нет, не ходил. Я думаю, что сам справляюсь.
«Наша власть вообще никаким образом не пропагандирует концепцию развития»
– Но квартиру при этом крушишь?
– Да, мне нравится жить проблемно. В стрессе лучше всего.
– Когда был последний период в жизни, когда ты думал: отлично себя чувствую, все зае**сь?
– Это было, когда вдруг прилетело до фига бабок. Проекты все совпали, все выплаты в одну неделю произошли, и ты сидишь и думаешь: кайф. Последний раз, когда такое случилось, я просто сел и потратил в один вечер $ 2000 на отпуск: забронировал все билеты, все перелеты и отели. Это я в Испанию ездил один прошлым летом. Самый легкий день в моей жизни. Я обожаю с бабками быть. Без бабок тоже нормально, кстати.
– Сейчас у тебя какой период?
– Бабки закончились. Жду зарплату в «Мастерской». За душой ни**я.
– У тебя как-то поменялось отношение к Минску после нескольких месяцев в Киеве?
– Нет, ничего не поменялось. Тем более я часто приезжаю.
– Где ты живешь, когда в Минск приезжаешь?
– Иногда у Планкина (бармен и друг Старцева. – 34) , иногда в гостишке.
– Минск сейчас любимый город или тоже триггер?
– Конечно, любимый. Киеву я же не клялся в верности.
«Я лучше скажу в компании, что "я пойду покакаю", нежели скажу "я на минутку в уборную"»
– Кто сейчас рулит в Беларуси?
– Если мы говорим про культурно-развлекательную сферу, то пока мы получаем гастрольки, не мы рулим, получается. Потому что в этой сфере есть проблемы. Организаторы собираются в телеграм-чатики и по тысячу раз обсуждают: «Надо создать петицию! Надо нанять юриста!» Приходит юрист, что-то говорит. Все такие: окей, спасибо, обкашляем этот вопросик. И ничего не происходит. Только продолжается нытье. Может, это такая беларусская черта, все время ныть и прибедняться. Ты как думаешь?
– Я часто замечаю, что люди, у которых все совсем не плохо, особенно любят ныть и прибедняться. Это такой ритуал, сглаз наоборот. Сначала на вопрос «Как дела?» они отвечают: да вот то фигово, это фигово, тут болит, там болит. Ты им в ответ: а вы же вот это сделали, здесь у вас круто получилось. А тебе: ну да, бывают просветы, но разве ж это жизнь?
– Ха-ха, мне больше нравится общаться с людьми, которые по делу прибедняются, потому что им п***а.
В Беларуси все всего ссут. Все дико друг другу не доверяют. Все такие... жуки. Люди думают, что их идеи украдут, даже если они только о них подумают.
Я старался никогда не прибедняться. Я горжусь тем, что мы сделали. «Хулиган», я уверен, изменил тут весь ландшафт барно-ресторанного бизнеса. Общепит пошел в этих масштабах после «Хулигана». Следующим заметным местом был «Чердак», а потом уже понеслась волна Зыбицкой. «Хулиган» первым показал, что можно в этой нише нормально работать.
– Какие у тебя главные претензии к беларусскому государству?
– В моей сфере мне не мешали работать.
– Всегда гастрольки тебе давали?
– Пару раз были отказы, но находились друзья, которые помогали решить этот вопрос. Мне никто не мешал работать в «Хулигане» или «4-4-2». Санстанция Центрального района – это одно из лучших учреждений, которое я видел...
Моя главная претензия в том, что наша власть вообще никаким образом не пропагандирует концепцию развития. Я люблю слушать речи мировых лидеров, которые говорят о ценностях личности, а не ценностях рук. Нам никто не напоминает, что вообще-то мы здесь живем, а не фиг пойми чем занимаемся.
– Каким ты видишь будущее Беларуси?
– (Звучит немного истеричный смех). Я не знаю, братан. Я вижу интересное поколение, которое сейчас растет, которым 18-20 лет. Они очень радикальные, прямо безумные. Намного радикальнее, чем мы.
С другой стороны, насколько государство готово им, да нам всем, помогать. Мне кажется, огромное количество хороших вещей, которые в Беларуси происходили и происходят, делались либо невероятными усилиями обычных людей, либо реализовывались на какие-то деньги извне. Например, на Tallinn Music Week как делегат от Беларуси я ездил на деньги Института Гете. И это просто один маленький пример. Реальную живую интересную культуру государство у нас практически не поддерживает.
– Давай обсудим феномен Тимы Белорусских.
(Звучит нецензурный ответ, который редакция 34mag предпочла не публиковать по этическим соображениям.)
– Хорошо. ЛСП сейчас собирает «Минск-Арену», Макс Корж будет выступать на «Динамо». Соберут?
«Надо просто пытаться пародировать Ельцина – и получается Корж»
– Я бы хотел, чтобы они собрали. Это ребята, которые очень много работают. Они заслуживают свой успех. Мы наконец-то своих чуваков ставим на пьедестал. Местные пацаны собирают «Динамо»! Я хочу это увидеть, я пойду.
У Коржа, кстати, очень смешной тембр, мы очень любим его пародировать. Надо просто пытаться пародировать Ельцина – и получается Корж.
– Давай для финала спрошу: каким ты видишь свое будущее?
– Я настолько растерян, что мне нечего ответить. Я понятия не имею. Я очень надеюсь, что заведу семью. Это мне сильно нужно. А чтобы завести семью, нужно встретить человека, которому будешь доверять, как себе.
– Детей хочешь?
– Очень. Давно.
Фото из личного архива героя материала