Художница Анастасия Рыдлевская – об эмиграции, свободе и внутренних демонах

Фото: @dariaszczygiel for @polishartnow

 

2020 – 2022

– За два года почти все поменялось. Я переехала в Польшу и теперь живу в Гданьске. Я больше не работаю преподавателем литературы в университете. Теперь я full-time artist. 

Переезжала я в каком-то аффективном состоянии и вообще плохо помню этот период. Помню только, что у меня не было никаких чувств: я попрощалась с родителями, и как будто все внутри заморозилось. Поначалу у меня даже была какая-то агрессия к новому месту, но потом я поняла, что корень ее в том, что мне просто очень обидно, что я должна что-то делать против своей воли. 

Легче стало, наверное, в тот момент, когда я перестала думать, что вот-вот мы вернемся домой, и поняла, что нужно начинать жизнь тут, а не быть в состоянии «лимбо». Но вообще, мне, правда, здесь нравится: по объективным параметрам жить мне стало легче.

В первый раз в жизни я живу и работаю на съемной квартире, перевезти я смогла очень мало. Я не скажу, что очень страдаю от того, что у меня нет настоящей студии. Просто интересно, как мой маленький мир из безопасного домика, где я знала, что меня точно никто никогда не выгонит, стал очень нестабильным. Понятно, что в однокомнатной кавалерке, в которой с трудом умещаемся я, муж и кошка, я не могу делать, например, огромные маски из папье-маше, которые делала раньше. Но это не страшно, потому что пространство стало диктовать новые условия создания вещей и новые материалы.

Теперь, выбирая материалы, я смотрю, можно ли будет эту работу сложить, – так в моем искусстве появилась ткань. Маски стали не такими объемными: теперь они более плоские, чтобы их можно было складировать. Появились текстильные арт-объекты из колготок, потому что их легко хранить. Перешла на холсты без подрамников, потому что их можно скрутить в трубочку. И это все неплохо – это открывает новые горизонты творчества. 

Два года назад я не думала, что я буду что-то шить. Из-за синдрома Туретта во время шитья или вышивки у меня начинался очень сильный нервный тик – от сильной концентрации. Например, я начинала постоянно моргать или тереть глаза – прямо до боли. Поэтому я никогда не думала снова попробовать вышивку или шитье, потому что это приводило к очень неприятным последствиям, но, попробовав, я поняла, что есть способы избегать чрезмерной концентрации. В общем, нахожу новые грани.

 

 

«Там, где ты больше не будешь плакать»

– Я рисую, чтобы коммуницировать с миром и осознавать себя в нем, через работы я определяю свои границы. Если раньше я жила будто «в тепличке», то теперь эти границы расширились до огромного океана. Так начали появляться новые образы, которые нужны как новый язык.

Когда я только приехала в Гданьск, я гуляла по городу в слегка маниакальном состоянии и вообще не понимала, что происходит, потому что перед глазами не было никакого пути. Мне казалось, что этим переездом, я нарушила хрупкую гармонию мира. Я села в трамвай – а там на красном кресле вышит золотой лев. А на мне красный шарф с золотым львом Алены Киш. Тогда я поняла, что это знак и что я нахожусь там, где мне нужно быть. Весь мой мир подчиняется каким-то магическим символам из-за обсессивно-компульсивного расстройства. Я понимаю их иррациональность, но такие знаки и символы делают мою жизнь легче и безопаснее. Потом я стала замечать, что львы в Гданьске повсюду: оказалось, что лев – это просто символ города. Но коннект с реальностью, который был мне очень нужен, случился. 

 

«Я рисую, чтобы коммуницировать с миром и осознавать себя в нем»

 

Любая картина начинается с внутреннего импульса что-то создать. То есть сначала появляется образ – а потом ты пытаешься понять, о чем он. Ты будто расщепляешь свою личность на иррационального творца и аналитического критика. Так ты часто начинаешь видеть новые детали в цветах, в нажиме карандаша, форме тела и понимаешь, что все неспроста и все на своем месте.

И вот в моих работах появился голубой лев. Мне было интересно у него спросить: «Так а почему ты голубой?». Оказалось, что он, как губка, впитал в себя все слезы. Он улыбается и уносит тебя туда, где ты больше не будешь плакать. Когда в работах появились львы – тоже стало легче. 

 

 

Мужское и женское

– В целом, с переездом будто появилось больше свободы в образах. Например, меня всегда интересовала тема небинарности. Все это выходит из внутреннего состояния и самоощущения, но раньше, наверное, я была в недостаточной мере свободна даже от себя самой, своих комплексов и представлений. Мне никогда не нравились категории бинарности в отношении мужского и женского. Мне никогда не было приятно ассоциироваться с женственностью и мне не нравилось, что моя внешность всегда воспринимается как феминная, хотя я так себя не ощущаю. Кстати, поэтому мне очень нравится концепт виртуальной реальности: она избавляет от диктата тела – ты можешь существовать вообще вне его.

Переезд будто вырвал меня из собственной реальности и просто поставил перед фактом нового начала. Я стала больше прислушиваться к себе, и все это стало отражаться в творчестве. Мне кажется, оно стало глубже. И появились более смелые образы – ведь почему мне должно быть страшно их создавать? Так в работах появилась частичка небинарности: ты смотришь на создание – и не можешь определить, к какой категории его отнести. И это здорово, определять не нужно. 

 

 

«Сегодня солнце снова странно светит»

– Выставка в Варшаве будет глубоко автобиографичная: это мой личный опыт и то, как я переживаю реальность. Через эти работы я искала коннект с другими людьми, которые, возможно, ощущают то же самое. Там будет много честных образов, которые, я надеюсь, будут говорить с людьми и вызывать у них чувство сопричастности или эмпатию. Либо более глубокое понимание другого и того, что мир у каждого в голове – разный.

Кураторкой выставки стала Лена Делендик. Это не первый наш совместный проект: в прошлом году мы делали выставку «Где твое лицо» в «Вершах». Лена очень тонко видит этот мир и чувствует искусство. Работать с ней – это будто даже не словами общаться: она просто смотрит на мои работы и все понимает. Она привносит очень чуткий взгляд извне, который может куда-то мягко направить и помочь. Она не диктует свои концепции, а именно помогает раскрыть максимально полно и глубоко то, что я заложила в работы. Она настоящий человек искусства. 

 

«Мир у каждого в голове – разный»

 

Эта выставка – про ментальное здоровье, про то, что обычно стигматизируется или замалчивается. А для меня это абсолютно естественная часть жизни. С четырёх или пяти лет у меня начался синдром Туретта, в 8-9 лет меня обследовали в больницах, пытаясь поставить диагноз, несколько лет я получала терапию, мне выписывали нейролептики и антидепрессанты. Я ходила по больницам за ручку с мамой, потому что у меня были истерические припадки, меня нельзя было оставлять одну. До подросткового возраста я спала с мамой, потому что мне было страшно. В общем, я была очень нежным ребенком. 

В этом всем я живу до сих пор: у меня есть тики, ОКР, депрессивные эпизоды, аутоагрессия – в общем, очень много такого, о чем мало говорят. А если бы говорили больше, возможно, было бы проще понимать, что с тобой происходит. Если бы в реальности моих родителей было бы больше знаний о том, что психика каждого человека – уникальная и очень сложная штука, многие моменты переживались бы легче. Недавно я смотрела VHS-кассету, как я лет в пять-шесть играю на пианино и вдруг начинаю странно дергать рукой и тихонько повторять одну и ту же фразу. В свои 27 я уже знаю, что вот так у меня проявляется синдром Туретта. Но мой папа тогда этого не знал и не понимал, что вообще-то это серьезное неврологическое расстройство. А я не понимала, почему мне так тяжело играть.

Еще одна большая комплексная проблема, с которой я не могла справиться, – это аутоагрессия. Началось это после особенно серьезных кризисов в 2020 году: раньше я себя била, теперь я режу руки. Когда ты делаешь что-то иррациональное и не можешь остановиться, это создает дополнительный пласт ненависти к себе. Об этом тоже нужно говорить – чтобы было бы проще жить с собой и понимать друг друга. Я просто очень хочу, чтобы в мире было больше эмпатии и больше свободы. И я надеюсь, что эта выставка – мой маленький вклад. 

 

 

«Бестиарий навязчивых мыслей»

«Бестиарий навязчивых мыслей» – это серия, которая предполагала создание более пятидесяти существ. Каждое существо раскрывает очередной депрессивный приступ, который был у меня записан в виде заметки в телефоне или страниц в дневнике – о том, что мне плохо и как именно мне плохо. Но я поняла, что, чтобы полностью это отрефлексировать, слов мне не хватает: тогда появляются образы, включенные в художественный универсум, которые более глубоко и широко все объясняют. Визуальный образ очень важен и в тандеме с текстом, потому что тексты ты прочитываешь на одном уровне, а потом видишь образ – и он будто начинает раскрываться. Это язык, который ты можешь только прочувствовать. 

 

«Я просто очень хочу, чтобы в мире было больше эмпатии и больше свободы»

 

На выставке к некоторым существам будет текст из дневника: я не хочу бояться его показывать, хотя это очень личные вещи, которые даже перечитывать было неприятно. Потому что написано все это было в аффективном состоянии – будто бы это не совсем ты. Но я поняла, что перечитывать важно: так ты начинаешь лучше понимать, что это, и не так сильно травмироваться. Ведь от стыда только появляется еще больше ненависти. 

В общем, главный посыл в том, нужно быть более свободным. А более свободным – значит более счастливым. Когда ты принимаешь всех своих демонов, перестаешь их прятать и ненавидеть – становится легче жить и дышать. 

 Выставка Анастасии Рыдлевской «Сегодня солнце снова странно светит» будет работать в «Музее Вольной Беларуси» в Варшаве (ul. Foksal, 11) до 13 декабря.