Где зимует Murovei?

 

Варшавская мафия

 

 – Изменился ли Минск за шесть месяцев, пока ты отсутствовал? 

– Полгода – небольшой срок, поэтому особо ничего не поменялось. С другой стороны, стало заметно больше молодежи, все очень раскрепостились. Минск становится модным.

 

 – Скучаешь по городу? 

– Только по людям. В Варшаве еще нет столько знакомых. Плюс живу за городом, иногда бывает откровенно скучно. Но зато это способствует концентрации на работе и творчестве. А в Минск круто возвращаться, побыть пару дней, насытиться им и уехать назад.

 

 

 – Где находится студия? 

– Студия находится в 20 км от Варшавы, прямо в гараже загородного дома. По расстоянию примерно как в Заславль смотаться. Это мажорный район, который можно сравнить с московской Рублевкой: домины, фонтаны, у всех по несколько гаражей. У нас, правда, тоже неплохой дом.

 

 – Как ты переехал в Варшаву? 

– Два года назад один рэпер купил у меня бит, после чего моментально выслал деньги через Western Union. Как выяснилось, он там работал. Зовут его Илья, он из Украины, но уже 8 лет живет в Варшаве. После этого он пригласил меня выступить с концертом в польской столице. Мы хорошо отбили выступление, несмотря на то что вход был pay what you want. Когда в следующий раз я приехал к нему погостить, он предложил поработать звукорежиссером в студии, которую он с друзьями вскоре планировал открыть. У нас тогда была студия в Минске с братом Максимом, я посуточно работал на радио, в театр уже устроился – в общем, по деньгам было так себе. Вдобавок я разошелся с девушкой, начал жить один и решил, почему бы не попробовать.

Ребята сделали мне все документы, мы открыли фирму в Польше. У меня с собой был только паспорт, никаких документов и справок о доходах. Наша фирма называется D’Hope & Odo – это комбинация проектов Ильи и моего с братом Odo Street. В нее входит студия звукозаписи, реклама, съемка видеоклипов. Студию, кстати, строил отец 4atty из «Грибов». Короче, киевская мафия. Как-то я спросил у Ильи: «Вы продаете оружие?» – «Нет». – «Вы продаете людей?» – «Нет. – «Наркотики?» – «Нет». – «Тогда все в порядке, поехали!»

Я работаю здесь за зарплату, изучаю Logic, спокойно пишу альбом, биты под заказ и занимаюсь сведением. Мы только начали, поэтому работы пока немного.

 

 

 – Что у вас есть в студии? 

– Есть пять железок, микрофон, komplete kontrol. Конечно, в будке для записи можно поставить небольшую барабанную установку, подключить гитару и писать инструментальное музло. Но все-таки студия заточена в первую очередь под хип-хоп.

Час записи стоит 70 злотых, сведение и мастеринг – от 50 долларов за трек. Но все зависит от конкретного случая: бывает двухминутный биток, а бывает же и одиннадцатиминутная симфония. Музыкант может приехать к нам и из Беларуси, мы его за дополнительную плату разместим в доме. Знаешь, как альбомы записывают: куда-то едут, там тусуются неделю. Атмосфера у нас спокойная: кальян, приставка и дружеские посиделки.

Для продвижения мы завели инстаграм, будем вести его на английском, русском и польском языках. В Варшаве сейчас много украинцев, особенно студентов. Также будем выходить на польский рынок. Мы уже взяли проект: озвучивать польские мультфильмы. Зовем польского диктора, а я буду сводить. Интересно, что в Польше мало дублированных мультфильмов, только с польскими субтитрами. Будем исправлять ситуацию.

 

«Здесь много условных Томми Кэшей, но они не популярны за пределами страны»

 

 – Чем отличается польская хип-хоп сцена от беларусской? 

– Мало посещал локальные рэп-движухи. Но, судя по разговорам, она делится на отдельные тусовки. Обратил внимание, что хип-хоп заметно присутствует в городе: ты едешь утром в автобусе и видишь, как вдоль трассы человек тридцать могут рисовать граффити. Особенность же польского хип-хопа в том, что, даже если у артиста несколько миллионов просмотров на Youtube, его все равно знают только в Польше. Здесь много условных Томми Кэшей, но они не популярны за пределами страны.

 

 

Муравей и обезьяна

 
 – Ты упомянул, что пишешь альбом. Расскажи подробней. 

– Так сложилось, что до этого я каждый год выпускал по альбому, а в январе 2018-го будет два года, как я без полноформатника. Это самая большая пауза в моем творчестве за последние пять лет. Мне перестала нравиться своя музыка. Плюс поменялось все вокруг: появилось много новых артистов, у меня стало меньше концертов. Лучше ведь пригласить кого-нибудь из молодых, кто соберет 500 мальчиков и девочек, чем меня, кто соберет 200 человек. Почему 200? Наверное, потому что мои слушатели уже детьми занимаются. Поэтому я взял паузу.

Но буквально полгода назад произошел толчок: мне скинул два минуса битмейкер из Новополоцка Monkey Radio, и я записал на них трек. Он его свел и говорит: «Какой крутой трек получился. Давай еще что-нибудь сделаем». И с такими темпами мы записали с ним уже четыре работы. От них уже вырисовывается некая идея альбома. Когда я пишу дальше, я подстраиваюсь под их настроение. Будут еще и фиты, но пока про них рано говорить, потому что только обсуждаются. Вообще звук получается совсем другим, чем то, что я делал раньше. Monkey Radio – очень атмосферный битмейкер.

 

 – О чем будет альбом? 

– Он будет предельно личным, многие треки будут нетипичными для меня. Раньше мне казалось, что зашкварно читать, например, про любовь. Но сейчас стало без разницы на эти рамки. Главное, чтобы мне нравилось.

 

«Альбом будет более мелодичным: я буду не только читать, но и местами петь»

 

Альбом будет более мелодичным: я буду не только читать, но и местами петь. Я играю на гитаре, у меня есть слух, поэтому подумал, почему бы и нет. Ведь всегда интересней звучит, когда в песне есть вокальные партии. Плюс аппаратура в студии позволяет мне сделать интересный звук. Ну и мне помогает Monkey. Хоть мы и видимся с ним редко, но музыкально чувствуем друг друга через интернет больше, чем с кем-либо. Мы будто переживаем одинаковые эмоции: у него какая-то одинокая штука в голове, у меня какое-то переживание – и эти точки совпадают.

 

 – Когда планируешь выпустить альбом? 

– Хочется определиться с датой тогда, когда альбом будет уже готов. В наше время очень важно продумывать стратегию продвижения. Например, мы выложили клип «Pablo» – и его не опубликовал ни один ресурс. То ли не уследили, то ли я долго ничего не выпускал и спустился вниз по шкале внимания. Поэтому после этого клипа я понял, что, если ты хочешь что-то выложить, нужно сначала договориться с медиа, чтобы тебя опубликовали.

 

 

Murovei в доспехах

 

 – Недавно вышел сборник Смоки Мо и Zloi Negr «Доспехи бога 2», на котором есть лонгмикс «Пыл» с кучей народу: ты, Слава КПСС, D.Masta, Пика, King Mozi. Как записывался этот трансформер? 

– Есть такой парень из Архангельска, зовут Zloi Negr. Он сводит рэперов, то есть наводит мосты между людьми. У него есть библиотека битов, которые он покупает у битмейкеров, скидывает одному артисту, другому и объединяет их в одном треке. Так получаются неожиданные фиты. Проект называется «Доспехи бога».

Свой куплет я записал еще в январе 2017-го. Zloi Negr скинул мне два бита Смоки Мо, на один из них я записал сольный трек, на втором поучаствовал в этом бешенном лонгмиксе. Кто бы что ни говорил, трек очень крутой. По новой школе, с новым звучанием. Он посвящен человеку, который много о себе возомнил. Но нужно также помнить, что у каждого есть свой внутренний враг.

 

 

 – У Бригадирова в «Рифмоповоде» ты сыграл песню «Абра-кадабра» своего давнего гитарного проекта «Прыгать до». Планируешь ли ты записывать что-нибудь этакое? 

– Пока таких планов нет, но, может быть, как-нибудь такой трек сделаю. Для этого мне, правда, сначала нужно перевезти из Минска гитару.

 

 – Там же, у Бригадирова, ты говорил, что ты в первую очередь битмейкер, затем уже МС. Что заставляет тебя писать тексты? 

– Это как привычка: я уже десять лет пишу куплеты. С другой стороны, ты хочешь что-то сказать людям, передать информацию. Музыка может многое объяснить, но она так не стрельнет, как трек с вокалом. Когда ты читаешь, ты выступаешь на концертах, а это намного интересней.

 

«Я считаю, что творчество возникает от злости и несправедливости»

 

 – Как меняется твое звучание от альбома к альбому? 

– Сильно влияют обстоятельства жизни. Моя музыка тесно связана с личной жизнью: где ты находишься, как живешь, где работаешь. Я работал в театре – написал один альбом. Он был злой и тяжелый, потому что там была непривычная для меня работа. Это я про альбом «Киллер». Открыли студию – написал качественный, свежий альбом «Одно целое». «Сольный» я записывал дома, когда жил с родителями, поэтому он будто из-под одеяла записан. Инструментальный альбом я выпустил, потому что не перло ни на какую поэзию в то время.

Я считаю, что творчество возникает от злости и несправедливости. Когда ты находишься в зоне комфорта, очень тяжело сделать что-то прям интересное. Поэтому ко мне приходит вдохновение, когда у меня возникают какие-то проблемы. Я себя гораздо хуже чувствую, когда хожу по заведениям, путешествую и у меня все хорошо. Я ничего не могу сделать нормально в плане творчества, только поверхностно. А мне все-таки нравится что-то более глубокое, оно подольше застревает у людей.

 

 

Пропасть поколений

 

 – Замечаешь ли ты различие между старой и новой школой? 

– Большинство ребят из новой школы позиционируют себя как рэп-артисты, но о рэпе, по сути, ничего не знают. Предыдущие поколения всегда с самого начала изучали историю хип-хопа, граффити. А этим ребятам вообще это не интересно, им просто нравится ходить в бар, записываться на студии. О культуре они мало знают и в основном сосредоточены на себе.

В новой школе много похожего: российская и беларусская сцены смешиваются. А мне всегда нравилось, что Минск выделялся среди других постсоветских сцен. Взять тот же «Нестандартный вариант», где Мих пел.

Но со временем пропасть в моем восприятии становится меньше. Сначала ты видишь чувака, который читает о себе с большим количеством ненормативной лексики, – и ты начинаешь его про себя хейтить. Но после того, как ты с ним знакомишься, ты узнаешь, что он тебя знает, уважает и говорит с тобой не так, как говорит в песнях. Ты начинаешь понимать, что все нормально, это новое поколение…

 

 – Ты имеешь в виду условного Face? 

– Условно, да. Ты думаешь, что они самовлюбленные. Но потом понимаешь, что это просто подача такая. Чтобы стать популярными за счет того, что ты провокационный и яркий.

Сейчас с интернетом стало легко делать музыку, особенно хип-хоп. Никаких не надо репетиций, в субботу съездил записать трек и дал денег, чтобы тебе его свели. Единственный прокол – это выступление. У тебя может все круто звучать в записи, потому что звукорежиссер красава, а когда ты выходишь на сцену, то все понимают, что ты звучишь отстойно.

 

 

 – Чем тогда силен олдскул? 

– Олдскул силен респектом, который тебя везде поддерживает. Вряд ли кто-то из новой школы может приехать в другой город, страну, и его примут в гости, напоят чаем, накормят. По отношению к себе я чувствую, что у людей есть ко мне уважение. Я могу написать в соцсетях, что мне нужна помощь, и, скорее всего, мне помогут. Этим, я думаю, олдскул силен. Второе – у него больше шансов войти в историю. Если что-то становится резко популярным, большая вероятность, что это так же и быстро пропадет.

 

«Мне всегда нравилось, что Минск выделялся среди других постсоветских сцен»

 

 – Что ты думаешь насчет недавнего беларусского бифа? 

– Давно такого не было. В один момент рэп стал слишком добрым, все друг друга любят. А тут все смело заявили и поняли, что за это им ничего не будет. Из-за рэп-баттлов, на которых люди друг на друга говорят жесть, а после обнимаются, все раскрепостились и свободно высказывают свое мнение.

 

 – Что ты сейчас слушаешь? 

– Из западных артистов это Кендрик Ламар, J Cole, Flying Lotus, ASAP Rocky. ASAP начал делать что-то в андеграундном стиле, как Дорн. Мне кажется, это хорошая схема: ты сначала завоевываешь аудиторию, а потом начинаешь гнуть свою линию и воспитывать вкус слушателей. Однако у меня плеере в основном мои биты и треки. Я слушаю их для того, чтобы понять, что нужно в них изменить, а также какой сочинить для них текст.

 

 

Фото – Таня Капитонова