Протесты польских женщин: мое тело – мое дело

С кем говорим?

Марта Лемпарт – основательница движения Ogólnopolski Strajk Kobiet. В сентябре прошлого года инициировала протесты против закона о запрете абортов. 3 октября 2016 года более ста тысяч поляков и полек, одетых в черное, вышли на улицы с требованием отменить запрет на аборты.

В Польше протестовали 150 городов, за рубежом – еще 60. В результате 6 октября 2016 года сейм принял решение отклонить законопроект. Вместе с тем удалось остановить полный запрет абортов в Польше.

Гражданское движение Ogólnopolski Strajk Kobiet возникло из людей, которые присоединились к этим протестам. 3 октября 2017 тысячи польских женщин и мужчин вышли на акцию протеста «Черный вторник» с требованием смягчить законодательство в отношении абортов. Акцию приурочили к годовщине «Черного понедельника».

За что борются?

За легализацию абортов, доступность средств всех видов контрацепции для женщин с разным доходом и за то, чтобы права, которые сейчас есть де-юре, уравнялись для всех.

– Ты давно в активизме?

– Около пятнадцати лет я работала с людьми с особыми потребностями, а потом – в Комитете защиты демократии. Моя работа началась в продемократическом гражданском движении. Спустя год оказалось, что женщины – та группа, которая больше всего терпела от политики правительства, и тогда возникло движение Ogólnopolski Strajk Kobiet. Сейчас я полностью ангажирована в него.

– Какая была ситуация с абортами в Польше до протестов?

– В Польше аборты незаконны. Есть три исключения, когда можно сделать аборт. Во-первых, когда существует угроза жизни или здоровью женщины. Во-вторых, когда беременность является результатом преступления, инцеста или насилия. И в-третьих, если плод не способен к жизни или имеет дефекты, несовместимые с жизнью.

Легальное разрешение на аборт получить трудно, поэтому на практике даже эти исключения используются редко. Кроме того, в Польше есть понятие «оговорка совести врачей» (klauzula sumienia lekarzy). Медицинские работники могут просто отказаться делать аборт, если это не  соответствует их религиозным принципам. На востоке Польши есть целые воеводства и больницы, где по этой причине просто не делают абортов.

«За один день “большого сбора” мы собрали 500 тысяч подписей за легализацию абортов. Полмиллиона подписей за один день по всей Польше!»

Женщины делают аборты в Польше нелегально или выезжают за границу. Это стоит около тысячи евро – цены в Польше и за границей примерно одинаковые. Прежде всего это бьет по карманам женщин из небольших городков, которые зарабатывают гораздо меньше, чем женщины из больших городов, – так возникает неравенство. То есть в определенных ситуациях аборт сделать можно, но часть людей ограничена в этих правах по экономическим причинам.

– «Черный понедельник» не был варшавоцентричным: протестовали по всей Польше. Как удалось охватить всю страну?

– У нас не было иерархического разделения центр-регионы, поэтому никакого центра в Варшаве не было. Я вообще живу во Вроцлаве. Мы с подругами помогали оттуда людям со всей Польши зарегистрировать инициативы. Создавали список городов, где активистки присоединялись к протестам, поддерживали локальных организаторов.

Мы были центром поддержки, а не центральным штабом, который диктует, что делать. У нас нет шефов. Возможно, поэтому люди так охотно протестовали. Именно поэтому эта формула осталась. Думаю, что это тоже причина успеха Страйка.

– Как вы организовывали «Черный понедельник»?

– Во Вроцлаве был Комитет из четырех человек. В группе на Facebook люди отмечали города, в которых живут. В результате люди, которые раньше не были особо активны, с помощью анкеты могли найти друг друга в разных городах.

Кроме того, у нас был классный визуал. Знаменитую голову протестов для плаката сделала подруга моей партнерки, дизайнерка из Варшавы Оля Ясеновска (Ola Jasionowska). Это был важный символ, он появился повсюду и визуально объединил нас. Если кто-то организовывал в своем городке протест, то мог воспользоваться уже готовыми проектами плакатов с датами.

В группе начались дискуссии: обсуждали, как протестовать и что конкретно можно сделать. Я предложила три варианта: не идти на работу, пойти на протест или организовать его, а если человек работает, например, врачом и не может не пойти на работу, то просто одеться во все черное. Каждый мог как-то поучаствовать.

Мы работали с медиа, распространяли информацию о протесте. Главная общенациональная Gazeta Wyborcza написала об этом в среду перед протестом: начали присоединяться новые люди, а не только активисты и активистки, которые всегда участвуют в подобных акциях. Один человек отслеживал географию. Когда видели, что список тех, кто поддерживает протест в разных городах, растет, воодушевлялись.

Сработало все в комплексе: продвижение, работа с медиа, визуальная идентификация, хранение всей информации в одном месте, конкретный общий месседж и, конечно, фидбэк. Мы собирали идеи и предложения людей, отвечали. В группе было полмиллиона – это крупнейшая группа в польском Facebook.

– Какая твоя роль в движении?

– Медиа часто представляют меня как лидера. Это не совсем так. Я считаю себя координаторкой Комитета поддержки. Сначала мы боролись и поправляли названия, но сейчас просто говорим: «Окей, я лидер». Так проще, журналистам нужна одна публичная личность, которой можно дозвониться.

Я занимаюсь сбором денег. В большом городе легко найти типографию, которая бесплатно напечатает плакаты, а в малых городках никто не поможет, поэтому помогаем мы.

«Мы, конечно, занимаемся женскими вопросами, но обращаем внимание и на педофилию в Костеле, и на сексуальное образование»

– Ты сказала, что одно из направлений вашей деятельности – репродуктивные права. Расскажи о них подробнее. Какая у вас программа?

– Относительно репродуктивных прав у нас пять месседжей. Для нас важен вопрос оплодотворения in vitro (ЭКО). Нельзя сказать, что эта процедура недоступна в Польше, но она недостижима с экономической точки зрения. Как медицинская услуга ЭКО легальное, но цены слишком высокие. Раньше эту процедуру финансировало государство, и она еще финансируется некоторыми местными администрациями, но теперь правительство пытается запретить им финансировать ЭКО.

Это вопрос недоступности для людей, которые мало зарабатывают. Иными словами, это история о покупке прав. К сожалению, в наших посткоммунистических странах мы привыкли к ситуации, когда некоторые права приходится покупать.

«В наших посткоммунистических странах некоторые права приходится покупать»

Второй важный момент – перинатальная помощь. Здесь заметны изменения. Существует фонд «Рожать по-человечески», который годами добивался от польской системы изменений в больницах, чтобы ввести стандарты перинатальной помощи. Они боролись за то, чтобы к беременным женщинам в больницах лучше относились.

Еще два пункта программы – легализация абортов и доступность средств контрацепции для всех женщин. Конечно, есть и дешевые средства, но многие женщины по медицинским показаниям могут использовать только средства, которые стоят 80-100 злотых ($ 22-28) в месяц. Мы выступаем за то, чтобы появился фонд, который бы оплачивал средства контрацепции, как в Великобритании, и чтобы были центры, где можно получить консультацию, бесплатные презервативы и рецепты. Мы хотим, чтобы права, которые сейчас есть де-юре, выровнялись для всех.

Конечно, мы выступаем за то, чтобы у польских женщин было право на экстренную контрацепцию.

– Можно ли, например, в Польше сейчас без проблем купить средства экстренной контрацепции в аптеке?

– Нельзя. По этому вопросу у нас идет большая дискуссия. Мы довольно нетипичная общественная организация: мы объединяем людей, которые не являются активистками в типичном понимании. Это сильно влияет на то, как мы постулируем наши принципы и озвучиваем нашу позицию.

Наш язык довольно упрощенный. Средства экстренной контрацепции де-юре можно приобрести, но перед этим нужно получить рецепт. Для женщины, которая мало зарабатывает и не всегда может пойти к врачу с уверенностью, что ей выпишут рецепт, де-факто экстренной контрацепции нет. Средство нужно применить в течение 72 часов. То есть съесть таблетку через час или через 70 часов – разные истории. Нужно применить таблетку как можно скорее, а это как раз невозможно.

Наш месседж такой: мы не говорим, что средство экстренной контрацепции можно купить с рецептом. Мы говорим: таблетки после не существует. Нам забрасывают: мол, не совсем так, таблетка есть, но только по рецепту. Однако для большинства женщин это означает, что таких средств нет. Этот момент сильно отличает нас от других движений, которые тщательно взвешивают, что они говорят публично.

Наши месседжи ударяют прежде всего на эмоции. С другой стороны, мы называем вещи своими именами. Если министр здравоохранения говорит, что такие таблетки вредны и он бы их не выписал, то мы говорим, что нам эти таблетки запретили применять. Есть движения и организации, которые говорят об этом более мягко. Мы говорим упрощенно, эмоционально, но нас слышат.

«Все начинается с языка: как говорим, так думаем и действуем»

– Чему научили протесты правительство? И чему научилась Польша?  

– Правительство научилось, что действовать надо малыми шагами, а не сразу рубить с плеча. Мы видим, как это работает: где-то перекрыли финансирование, где-то полиция пришла к нашим активисткам. Правительство сначала пугает, потом отступает, потом снова возвращается. Если что-то постоянно обсуждается, это вытягивает из людей энергию.

Демократическая часть Польши поняла, что права женщин – это права человека. Это страшная банальность, но мы говорим о практическом измерении.

Еще оказалось, что в Польше много классных мужчин с непатриархальными взглядами. Польские мужчины оказались в ситуации, когда стыдно не иметь мнения в вопросе прав женщин. И выяснилось, что многие мужчины думают, как и мы. Здесь все просто: либо ты принимаешь сторону правительства, которое презирает нас, либо ты с нами. Мы открыли другой мир мужчин, мужей, братьев – и это классно, потому что мы имеем поддержку и на правом фланге.

Общество меняется, сейчас никто из публичных лиц, политиков не может отмахнуться и сказать: «Ай, права женщин – это что-то несущественное». Демократические активисты говорят «гражданки и граждане», хотя можно говорить просто «граждане» – это множественное число, и по правилам польского языка здесь нет ошибки. Но когда говорят «гражданки и граждане», то делают реверанс в нашу сторону. Используют еще «жительницы и жители», «женщины и мужчины», «польки и поляки». Все начинается с языка: как говорим, так думаем и действуем. Все меняется – и это прекрасно.

 Сайт   |   Facebook