Мама, я музыкальный журналист. Мне так нравится
Изначально этот текст писался как спонтанная колонка о том, как нам, музыкальным журналистам, понимать потенциал артистов. В итоге получилось открытое письмо к самому себе и коллегам по музжуру – о том, зачем мы все это делаем, почему не надо строить себе пьедестал и как нам всем на самом деле повезло.
Артисты, их потенциал, музжур в «двадцатых»
Шел домой, вспомнилось, как сосед за несколько лет до появления на радарах Тимы Белорусских сбрасывал песни своего приятеля по имени Samzanov – а там был такой обычный непримечательный рэпчик, я послушал и ничего не ответил.
Через пару лет вышли «Мокрые кроссы», Тима стал героем, а интервью с ним – самым очевидным ходом для любой редакции. Запросы на него не привели ни к чему, кроме сообщения от того же соседа: «Вот, тогда даже не послушал, а теперь тебе, получается, интересно интервью с ним сделать».
Оказалось, что Тима Белорусских и рэпер Samzanov – один и тот же человек. Злая ирония была абсолютно оправдана, но надо ли чувствовать себя виноватым?
Потому что музыка артиста Samzanov и песни Тимы Белорусских – это две разные вселенные. Первая абсолютно справедливо не стрельнула. Вторая – это «Мокрые кроссы» и «Незабудка», против которых не попрешь.
«Музжур сейчас – это про отражение момента, а не его формирование»
Но также абсолютно справедлива и реплика о том, что и то, и другое писал один и тот же человек. Плохо ли я делал свою работу, когда не увидел в первом потенциал второго?
Думаю, нет. Музжур сейчас – это про отражение момента, а не его формирование. Лет 20 назад музыкальные издания в том числе были у руля хайптрейнов, служили такими проводниками: так, этой весной все дружно слушаем вот эту группу. Сейчас мы даже не сидим в этом поезде, а управляем своим, который идет параллельным курсом, наша ключевая задача – не отставать от того, которым управляют музыкальные звезды.
В конце этого года исполнится 10 лет, как я связан с музыкальной журналистикой. И за это десятилетие я не вспомню ни одного случая, когда наша работа превратила кого-то в звезду. Само собой, были отдельные удачи – зачастую беларусские. Мы первыми стали внимательно следить за творчеством «ЛСП» еще на сайте rap.ru – но вряд ли кто-то мог предположить, что через несколько лет Олег и Рома будут легко собирать клубы-тысячники. Никита Мастяк подписал контракт с Respect Production, потому что Влади – лидер «Касты» и «Респекта» – увидел музыку Никиты на The Flow. Но заинтересовался не потому что «ого, это там опубликовали», а потому что «ого, крутой чувак».
И здесь важно не бояться доверять своим вкусам. Если тебе нравится чья-то музыка и ты в состоянии внятно, без штампов и лишних громких сравнений объяснить ее прикол – никогда не бойся об этом написать. При лучшем раскладе твои авансы оправдаются – будет лишний повод потешить себе эго («какой я молодец, на взлете подсветил!») и появятся хорошие отношения с артистами (которые зачастую обращают внимание на такие вещи и все помнят).
«Как оценка альбома вообще может быть объективной?»
Отношения с артистами, интервью и фобия лести
Круто работать в сфере, где ты так или иначе пересекаешься с талантами. Заряжаешься от них и вдохновляешься их историями. Лучшие интервью для меня-человека – это когда ты выходишь после разговора с артистом и думаешь: «Ого, вот это он(-а) е*ашит». Такие ощущения были после первых интервью с тем же Бакеем, когда мы не были толком знакомы. Такое же удивление и восторг в прошлом году вызвала Лера Яскевич.
Отношения с артистами – этически сложный момент. Несколько лет назад в Минске выступал один из рэперов новой волны, вышедший из «Версуса». Мы поехали куда-то посидеть после концерта, по ходу разговора он сказал хорошую фразу: «Ты же понимаешь, что с тобой мало кто будет на 100% честным, потому что в тебе все равно в первую очередь видят человека “по ту сторону”?» Через пару лет похожую вещь произнес и другой артист, чуть большего калибра, за пару часов до этого собравший полный Дворец спорта, когда мы заговорили на острую в кулуарах тему: «Вот я вроде и хочу тебе честно ответить, нормально же общаемся, но все равно сложно, потому что ты в первую очередь журналист, а не бро».
Я и сам ловлю себя на том, что зачастую осознанно не иду на личный контакт с людьми, про которых пишу. Потому что до сих пор плохо чувствую грань между правдой и лестью: всегда опасаюсь, что абсолютно искренние слова могут быть приняты за подхалимство, которое потом якобы сыграет мне на пользу. В этом плане всегда завидовал коллегам, которые ведут себя чуть увереннее – и в итоге могут напрямую получать важные цитаты, интервью и альбомы за месяц до их официального релиза.
Обратная сторона хороших отношений с артистами – это интервью. Я никогда близко не дружил с Олегом Савченко, но мы достаточно хорошо общаемся при встречах, чтобы перед разговором под диктофон ты себя настраивал на то, что сейчас надо будет преодолевать в себе неловкость от того, что перед тобой – хороший знакомый, а тебе надо продавливать сложные темы (особенно в случае Олега, у которого черный пояс по «переп*здеть любого собеседника»).
Я приятельствую с группой «Пасош» – то есть мы отлично напиваемся в «Хулигане» после их минских концертов. Мне несложно спросить у них про музыкальное закулисье, им – предъявить за недочеты в работе The Flow. Но при этом спустя пару месяцев мне сложно брать интервью у участника группы Петара Мартича – потому что это должен быть не разговор с чуваком, с которым вы тусовались до закрытия бара, а интервью с одним из главных лиц молодой русскоязычной музыки.
С Бакеем, который долгое время был просто «ну это клевый артист из моего города», мы сейчас регулярно играем в футбол (все еще тяну команду на дно, простите, пацаны). И понимаю, что это мешает в работе: наше прошлогоднее интервью могло быть лучше, острее и ярче. Нельзя сказать, что я осознанно не задавал некоторые вопросы или избегал неудобных тем – но наверняка подсознательно трогал их чуть деликатнее, чем стоило бы. Потому что, по-хорошему, некоторые вопросы должны были быть сформулированы совсем по-другому.
Важно помнить: во время интервью человек напротив – не бро, не хороший знакомый, не вчерашний собутыльник, а твой герой или героиня. Но если тебе на правах бро известны крутые факты, которые сделают ваш разговор ярче, – почему бы их не использовать?
Критика жива
Раньше наряду с «музыкальный журналист» в ходу был термин «музыкальный критик». Теперь последний немного обесценился. Есть уверенность: в том числе потому что граница между миром артистов и пишущих про них людей стала намного тоньше. Ты либо не хочешь топить своего бро, либо портить отношения с человеком, с которым твоему изданию было бы неплохо сотрудничать.
Мне до сих пор неловко за свою рецензию на альбом «Magic City». Дело не в том, что я отругал хороший альбом, а один из его авторов мне за это предъявил. Дело в том, что писать этот текст нужно было абсолютно с другой колокольни и абсолютно абстрагироваться от факта знакомства с артистом. Потому что последний человек, чье мнение в этом случае должно волновать, – это автор альбома (сложно найти более пристрастное лицо).
Тут, к слову, всплывает и понятие «объективная оценка». По сути, смешной оксюморон: как оценка альбома вообще может быть объективной? Ее же дает живой человек, а не нейросеть. Окей, альбом можно разложить на атомы с точки зрения музыкальной теории: здесь сведено грязно, тут что-то мимо нот, а в этом месте вокал не такой академический, как нужно.
«Но в секунду, когда прослушивание музыки превратится в научный анализ, я сбегу из профессии»
Я слушаю музыку, чтобы кайфануть. И моя задача как автора – разобраться, от чего я тут кайфанул (или не кайфанул). Предположим, что половина текстов русских рэперов – довольно средние работы с точки зрения поэзии. Но какая разница, если вот эти кривые метафоры работают, въедаются в голову и дарят хорошее настроение?
Обратная сторона – иногда ловлю себя на том, что мы все немного ссым ругать альбомы. Ходовой аргумент: зачем тратить энергию собственную и аудитории на негатив? И от этого хорошо бы избавиться.
Общие настроения миролюбивости, толерантности и принятия других взглядов – это правильно. Но нет ничего плохого в том, чтобы написать: «По-моему, этот альбом – полная обсосня. И вот почему». Потому что это просто твое мнение. Оно не сломает никому карьеру и не сделает жизнь хуже.
В 2011 году один из моих любимых артистов Мак Миллер выпустил дебютный альбом «Blue Slide Park». Авторитетное издание Pitchfork – главные по рецензиям в мировом музжуре – поставили ему 1 балл из 10. Через два года Мак, которого сильно тронул тот разгром, перезапустил творчество альбомом «Watching Movies with the Sound Off» (7 от Pitchfork, достойная оценка в их системе ценностей).
Критика должна подстегивать артистов становиться лучше. И сейчас нет большой разницы, будет ли это смешной (но дельный) твит или статья на пять тысяч знаков. Важно другое: не надо бояться высказывать свое мнение. Даже если оно будет негативным или абсурдным.
«Круто осознавать, что ты просто складываешь буквы в слова – а это кому-то нужно»
Коммуникация, спортивная злость и детская простота
Разговоры с коллегами – ключ к успеху. Ты можешь накреативить, как тебе кажется, самый хитовый материал года. Но если большинство твоих коллег говорит: «Леш, это какая-то херня», – скорее всего, правы они, а не одинокий ты. Чем больше отстроена ваша коммуникация – тем больше идей появляется у вас в редакции.
Работает это примерно так.
«Да, вот список из десяти крутых артистов, с которыми можно бы сделать интервью». – «А ты знаешь, кто делал ему обложку?» – «Но с ней мы уже сделали текст». – «А слушал этого вундеркинда из Орши?» – «Надо взять на заметку, да. Кстати, а помните вот эту звезду прошлого, тоже из Орши?» – «О, слышал, что он переехал в Австралию и построил там успешный бизнес, что-то про местные леса». – «Прикольно, свяжемся?»
Заодно хочется проговорить ровно две вещи. Вернее, две чужие цитаты – потому что за меня все уже отлично и емко сказали другие.
Лучший рабочий совет, который я получал, прилетел от Антона Кашликова: «Разозлись, братан». Рабочая злость – это здорово. Ты читаешь крутой текст коллеги – и хочешь сделать лучше. Кто-то раньше взял интервью у крутого героя – работай быстрее. Видишь в соседнем издании классный, но теперь кажущийся таким очевидным подход к теме – надо сесть и понять, как в следующий раз сделать так, чтобы с этими эмоциями читали тебя, а не ты.
Вторую вещь мне никто не говорил, я услышал ее в интервью режиссера Ильи Найшуллера. Он там классно описывает лучшее качество Тимура Бекмамбетова: мужик в свои почти 60 не обламывается все время генерировать идеи в духе «а что, если?..».
Не надо бояться быть глупым. Не надо бояться говорить очевидные вещи – из них либо ты, либо окружающие смогут выкрутить что-то не столько очевидное. И не надо бояться задавать самые банальные вопросы. Как только человек начинает думать, что он умнее всех в чате, – это беда.
Мы все – глубоко счастливые люди
Мне сильно повезло писать про музыку, которую я люблю. Встречать артистов, которые еще пять минут играли в наушниках. И понимать, что они все – абсолютно такие же люди, как и я. Со своими проблемами, головными болями и бытовыми проблемами. Да, иногда из-за них у тебя сильно болит голова – но и в этом есть свой кайф.
Нравится бесплатно ходить на концерты, просто потому что «Ян, а можно две проходки? Спасибо!» Если прикинуть, сколько я экономлю в год (нормальный, а не 2020) на концертах и фестивалях, – получается приятная сумма, которую можно потратить на отличный отпуск.
Приятно слышать: «О, читаю ваш сайт, класс». Особенно когда это происходит в абсолютно неожиданных местах. Как-то в Минск приехали друзья по The Flow, в два часа ночи мы зашли в Burger King на Немиге, кассир меня узнал и подарил нам «Колу».
Круто осознавать, что ты просто складываешь буквы в слова – а это кому-то нужно. А что это за слова – классное интервью, крутой текст-профайл или очередная новость про то, что кто-то что-то там выпустил, – это уже вторично. Главное, что тебя читают.
Мама, я музыкальный журналист. Мне так нравится.
Фото: palasatka
