34mag

Вагонные споры

15.08.2016
Автор: Oro Uostas
9023

На Mirum Music Festival, который прошел в минувший уик-энд, наш автор Oro Uostas поговорил с легендарным представителем украинской инди-сцены Антоном Слепаковым, лидером группы «Вагоновожатые», чей сет закрывал первый день феста. Национальный подъем в Украине и легкое пренебрежение к своим артистам, милосердие и маркетинг, трагедия и триумф сборной Замбии по футболу – разговор получился неожиданно разносторонним.

С кем говорим? Антон Слепаков, 43 года, фронтмен группы «Вагоновожатые» (Украина).

До этого – создатель и лидер музыкальных проектов «Я и друг мой грузовик», «…И друг мой грузовик», «Негрузовики». Вместе со своими бывшими группами 4 раза доезжал до Беларуси. С «Вагоновожатыми» приехал к нам впервые. Их альбом Wasserwaage можно послушать тут.

«Не могу назвать это умиротворением, скорее взрослый период жизни человека, который уже чуть-чуть больше увидел, чем тот юноша, который был тогда»

Я вас начал слушать со времен группы «Я и друг мой грузовик», потом был проект «Негрузовики» – по-моему, один альбом только выходил…

Да.

Сейчас есть «Вагоновожатые». Почему вы достаточно регулярно меняете концепцию, идею, название? Как вы для себя это объясняете?

Сейчас вспоминать дела минувших дней, как оно было в «Негрузовиках», уже достаточно проблематично. Это был отдельный проект, который мы вынесли за рамки творчества «…И друг мой грузовик», и сделали более концептуальную программу с элементами электроники, других инструментов, то есть не «бас-барабаны-вокал». При этом «Грузовик» в своей ипостаси оставался. Мы хотели, чтобы была не одна хорошая группа, а две. Но не получилось, поскольку «Негрузовики» не были готовы проходить путь молодой перспективной группы еще раз, и, к сожалению, на одном альбоме все захлебнулось. Но многие идеи, которые не воплотились во вторую программу «Негрузовиков», потом были реализованы уже в проекте «Вагоновожатые» с совершенно другими музыкантами.

Сейчас вы сосредоточены только на «Вагоновожатых»? Возращения к старым проектам не планируется?

Я не вижу смысла возвращаться к тому, что было интересно и актуально какое-то количество лет назад. Да, люди продолжают меня ассоциировать с тем периодом, с той группой, и я их вполне понимаю как меломан. Но честно вам скажу: мне порой кажется, что это был не я, что это было в какой-то параллельной жизни, и я очень редко вспоминаю те времена и не ассоциирую себя с тем собой, который звучит на компакт-дисках «Грузовика».

А что в вас лично поменялось? Как в авторе?

«Я и друг мой грузовик» начинался, когда мне было 24 года, а сейчас мне 43. Это большой временной отрезок. Там были юношеские рефлексии, фантазии, эксперименты, ну а сейчас… Не могу назвать это умиротворением, скорее взрослый период жизни человека, который уже чуть-чуть больше увидел, чем тот юноша, который был тогда.

Когда я слушаю наши старые записи, меня это никак не трогает. За много лет мы наигрались с этой голой ритм-секцией, с этим драйвом, овердрайвом, с этими дисторшнами, со всеми эффектами. Я очень рад, что Слава Чабан (экс-коллега Антона Слепакова по группе «Я и друг мой грузовик» – 34mag) продолжает, он сейчас играет в группе Shanti People, я не так давно был у них на концерте, и он в строю, он в форме, и его бас-гитара по-прежнему такая же сочная, как и была.

Из Беларуси кажется, что последние 3-4 года в Украине происходит настоящий музыкальный бум, появляются новые интересные группы, и даже то, что лайнап Mirum Music Festival чуть ли не на половину состоит из украинцев, тому подтверждение. Изнутри это так же выглядит?

Это правда, последние два-три года так все и есть. Возможно, это произошло несколько искусственно, но наконец-то люди научились ценить свое. Произошла национальная самоидентификация, осознание, что не обязательно смотреть в сторону, за границу… Раньше к нам приезжали зарубежные группы, и у всех организаторов, да и зрителей, было ощущение, что они гораздо лучше, надо постоянно давать им более удобное время, только они могли быть хедлайнерами, а к украинским артистам всегда относились так: мол, они всегда есть, под рукой, мы позовем их сыграть в начале…

Сегодня, кстати, я наблюдал подобное отношение к беларусским ребятам. Я не знаю этих имен, эти названия, но вот было такое: сейчас будут все беларусские группы, они такой грядочкой идут в начале, ну а потом хедлайнеры… Мне лично это не очень приятно слышать. Я не раз был в такой ситуации. Хотя я особо не парюсь по этому поводу: мы до сих пор себя считаем молодой перспективной группой. Но есть над чем задуматься.

А в Украине – да, на выходные каждый раз проходит 6-7 хороших концертов, и почти везде полные залы. Я только этому рад, что через четверть века независимости у нас научились такой нормальной вещи – поддерживать своих. При этом я вижу, что интерес к этим группам есть в Беларуси, в Голландии, во Франции, даже в России их продолжают слушать и интересоваться.

«Когда твоя страна находится в состоянии войны и ты постоянно видишь людей обездоленных, покалеченных, потерявших свой кров, ты волей-неволей становишься чуть более милосердным»

А назовите несколько имен.

Я не могу сказать, что особо слежу за новой сценой. Мне, кстати, многое-то и не нравится субъективно, но если я начну говорить об этом, сразу меня обвинят все в пафосе, что я считаю только себя крутым музыкантом. Но факт в том, что эти группы существуют, их слушают люди. И это самое важное. Завтра будет играть Onuka – в принципе, это явление для украинской, да и не только украинской, музыки. Такой качественной актуальной электронной поп-музыки нам очень не хватало.

В Украине, как, опять же, мне казалось со стороны, долгое время была ситуация, когда всё делалось за деньги и только за деньги. Когда в Беларуси часто многое строилось на дружеских отношениях, в Украине всё всегда просчитывали. А сейчас возник такой момент, что денег стало гораздо меньше, и это наоборот породило у вас целую культурную волну – фестивали, концерты, проекты, волонтерство, когда все во многом готовы участвовать бесплатно ради общего дела. Вы видите это изменение?

Когда твоя страна находится в состоянии войны и ты постоянно видишь людей обездоленных, покалеченных, потерявших свой кров, здоровье, близких, ты волей-неволей становишься чуть более милосердным. И поэтому сейчас много сил, в том числе материальных, направлено на поддержку незнакомых тебе людей, которые просто попали в беду. У всех у нас есть родственники, которые живут в тех областях, где сейчас идут военные действия. Ну и вообще это касается не только войны. Если кто-то заболел раком или ребенку нужна операция, люди готовы помогать. Эта ситуация нас всех сблизила и научила помогать абсолютно незнакомым людям.

Но это не отменяет того, что нам нужно играть коммерческие концерты, получать гонорары, чтобы вкладывать в музыку, выпускать альбомы, апгрейдить инструменты. И, слава богу, что это тоже есть, и из этих заработков ты тоже можешь кому-то помочь. Человек не может быть доволен жизнью, когда в его стране идет война. Но в принципе с таким сердечно-духоподъемным бэкграундом не так все плохо в нашей стране. И это дуже тішить.

В Украине есть еще такая дискуссия: «Нельзя веселиться, когда идет война». Как вы себе ответили на этот вопрос?

Я так не считаю. Невозможно жить все время под прессом, все время горевать, и тем же солдатам, защитникам, им нужно куда-то возвращаться и видеть, ради чего они воюют. Ради жизни в этих городах. А не то, что все ходят в черном, как среди чумы, все зашторено, светомаскировка, жизни нет. Но, кроме того, поймите, многие люди не осознают, что музыкант – это тоже профессия, своего рода миссия. И если вдруг ему запретить этим заниматься, он просто ничем не сможет помочь. К тому же мы потеряем возможность заниматься донэйтом.

Обратный вопрос. Насколько я знаю, вы хорошо знакомы с Ильей Черепко, из «Петли пристрастия» и «Кассиопеи». У вас есть представление о том, что происходит на беларусской сцене? До вас долетают какие-то наши имена?

Не совсем. У меня есть такой товарищ в фейсбуке, Дмитрий Безкоровайный, и он присылает мне каждый год подборку беларусской музыки. Честно говоря, я спотыкаюсь ровно на половине этих молодых имен, хотя что-то и удается послушать. Мне кажется, что такой бум беларусской музыки был в 2007-м, когда звучали фестивали «Можно!», куча групп занималась промоушном вместе с Папой Бо, он делал эти фесты, и тогда действительно было ощущение, что Беларусь – это новая музыкальная столица. Сейчас все поутихло, и те группы, за которыми я слежу, они относятся еще к тому периоду – «Петля», «Кассиопея», Port Mone. Группу Shuma вот пару лет назад я открыл, но это тоже, кажется, старая школа. Была еще такая симпатичная группа «Гурзуф», ничего сейчас о них не слышу. Или «Нагуаль» когда-то тоже казался невероятно интересным коллективом.

У нас есть проблема, что большинству групп доступен только Минск, они не доезжают даже до областных центров, потому что вроде как нет индустрии. В Украине же есть не только Киев и не только Днепр, Одесса, Львов и так далее, музыкантам есть где кататься и выступать. Есть пример группы Brutto, которая, переехав из Минска в Украину, умудряется откатывать даже самые небольшие города…

Это, конечно, другая история. Brutto – не совсем полноценная молодая группа, которая начинала с нуля. Все равно у них все базируется на известности их лидера и популярности старых «Ляписов». Хотя я внимаю продуманности их менеджмента, вот этого всего тимбилдинга, занятия физкультурой – не группа, а такой передвижной спортзал.

Вы видите в этом концепцию?

Маркетинг хороший я в этом вижу.

А у вас как с маркетингом, с мерчем, с тем, что вокруг музыки?

У нас он есть. Скажем, наши футболки с принтом Wasserswaage были очень популярны… (В это время из темноты на нас выходит человек в футболке с принтом Wasserswaage.) Вот, кстати, идет человек в футболке Wasserswaage, только я об этом заговорил. Здрасьте! (Антон здоровается с парнем в футболке.) В принципе, это одни из самых популярных футболок, в Киеве был недавно фестиваль Atlas Weekend, там было 130 музыкальных коллективов и жуткие проблемы с таймингом, и все журналисты писали, что, когда начиналось выступление «Вагоновожатых», все понимали по такой скученности людей в этих футболках, что именно происходит. В общем, у нас есть винилы, майки, занимаемся этим сами, все делаем своими руками.

То есть специально обученной команды менеджеров нет.

Наш барабанщик Станислав занимается всей этой менеджерской деятельностью, в том числе и отправляет по почте вещи.

У вас есть песня, где упоминается «Пахтакор» и «Манчестер Юнайтед», а «победитель выходит на Замбию». Про «Пахтакор» и «Манчестер Юнайтед» – понятно, а что с Замбией произошло?

Сборная Замбии тоже разбилась на самолете в начале 1990-х, и это тоже одна из печальных футбольных историй. Я смотрел в 2012-м финал Кубка африканских наций, в котором Замбия одержала победу, и на трибунах сидел один из игроков, который тогда по счастливой случайности не попал в этот самолет. И он увидел триумф сборной Замбии, был очень счастлив и плакал. И тому, что остался жив, и тому, что увидел своими глазами победу своей страны.

Вы болельщик футбольный?

Я бы так не сказал, просто для меня футбол – это очень интересное наблюдение, это и театр, и драматургия, и модель нашего мира с его подлостями, грязью, коррупцией, тем же маркетингом, с властью миллионеров и нефтяных магнатов – очень интересно все это наблюдать. Ну и, кроме того, это невероятно красивая игра и спортивное состязание, и еще чуть-чуть этого в футболе осталось.