Румынская весна

– Андрей, этот протест называют крупнейшим в истории независимой Румынии с 1989 года. Что заставило столько людей выйти на улицы?

– Этот протест – удивительное явление. Я бы не сказал, что у нас политически активные люди. Поэтому меня очень поразило то, что происходило в Румынии в феврале. Больших протестов после свержения Чаушеску не было вплоть до 2013-го. Тогда акции протеста были спровоцированы планами отдать канадской компании на разработку золотые месторождения в живописном месте. Ради этих шахт, доход с которых пойдет даже не Румынии, а Канаде, и хотели вскопать целую гору. Тот протест имел успех, проект остановили. Вот тогда, мне кажется, протестовать стало модным.

Во время последних президентских выборов в 2014 году появились новости, что румынам за рубежом не дают голосовать. Осталось совсем мало мест, где это можно было сделать. Люди стояли в очереди весь день, а пункты для голосования начали закрывать несмотря на то, что не все проголосовали. Стратегия была очевидна: не дать людям за пределами Румынии, которые понимают, что происходит в стране, проголосовать за конкурентов социал-демократов. Были спонтанные протесты в день выборов.

«Мое поколение получает информацию из фейсбука и знает, каким источникам доверять, а каким – нет. А старшее поколение смотрит телевидение»

Худший случай произошел осенью 2015-го, когда случился пожар в клубе. У меня там погибло три друга и выжило еще несколько знакомых. Я сам там бывал много раз, это любимое место для людей моего поколения. В огне погибло около 20 человек. От осложнений в больницах умерло 63 человека. И даже те, кто вышли из огня на своих ногах и получили небольшие ожоги, потом скончались в больнице. Журналистское расследование выявило, что антисептики в больнице были раз в 20 менее концентрированные, чем написано на упаковках. Люди умирали от заражения, потому что кто-то нажился на препаратах. Так появился слоган «Коррупция убивает». И до сих пор это большая проблема в Румынии.

С декабря 2015-го до сентября 2016-го страной руководило технократическое правительство. Они были профессионалами в своих сферах, они не были политиками. Это был отличный год, хотя и начался с трагедии. А потом состоялись выборы. И на удивление моего поколения, была очень низкая явка – около 40%. В итоге победили социал-демократы, популярная партия среди слоев населения, получающих господдержку – пенсии, льготы и т.д. Они получили прибавку в 5 евро к пенсии и отдали за это свои голоса.

Социал-демократы пришли к власти в январе. За первые пару недель они фактически уничтожили то, что сделало правительство до них. Реформы в медицине, культуре, образовании были отменены. А потом появляется новость, что они собираются продолжить закон, который декриминализирует взятки.

«Министр юстиции просто продолжал говорить: “Следующий вопрос, пожалуйста”. Через полчаса люди вышли на площади»

Нигде не говорилось, что они собираются его принять. И вот 1 февраля появилась новость, что закон был принят на каком-то очень позднем заседании, около 9 вечера. Новости начались в 10, они полчаса рассказывали о бюджете и только в самом конце сказали: «Кстати, мы приняли этот закон».

Все были в шоке. Было слышно, что шокированы даже лояльные репортеры. Даже они, которые обычно спрашивают о всякой ерунде, чтобы тянуть время пресс-конференции, пытались на самом деле понять, что произошло. А спикер, министр юстиции, просто продолжал говорить: «Следующий вопрос, пожалуйста». Через полчаса люди вышли на площади.

– Как лично для тебя начиналась история участия в протестах?

– Началом, наверное, можно считать 2013 год. В румынском языке есть слово golani, которым премьер-министр Виктор Понта описывал протестующих в 2013-м, а перед ним – Илиэску в 1999-м. Это слово сложно перевести. Приблизительно оно означает отмороженных агрессивных ублюдков, которые атакуют без причины. И golani – это абсолютная противоположность тому, кого ты видишь на площадях. В этой толпе стою я, мои друзья и отличные люди, которые никогда в жизни не подойдут под это описание. Я своими глазами наблюдал, как премьер-министр трижды выходил к прессе и говорил, что мы отморозки, которым платят за то, что они там стоят. Это меня очень разозлило. И я начал снимать, чтобы показать людям другую картинку, которая противоречит его словам.

Я стал снимать, чтобы зафиксировать события в других регионах страны. В Бухаресте на протестах работает множество профессиональных фотографов, там и без меня справятся. А в Клуже, где я участвовал во многих митингах, репортеров почти не было. Поэтому я брал камеру и делал то, что умею лучше всего. Я постил фото в фейсбуке, бесплатно давал права на их публикацию на новостных ресурсах и вел прямые трансляции, чтобы показать, что здесь люди тоже недовольны. Люди ориентировались на мои посты и шли на протест. В первую ночь протестов мы стали страной, откуда идет больше всего трансляций на фейсбуке.

– Станет ли хроника протестов твоим следующим фильмом?

– Фотографии и видео – это моя форма активизма. Делается в пылу момента, помогает привлечь больше людей. Я никогда не рассматривал это как кино. Я использую то, что знаю и умею лучше всего. Но это то же самое, что просто стоять с транспарантом.

Возможно, своим документальным фильмом «Планета Петрила» я помог сохранить шахту в моем городе. Но в этих протестах моя роль такая же, как и у других протестующих. Просто я могу сделать его более видимым и значимым. Привлечь к нему внимание. Но в первую очередь я такой же активист, как все.

– Считаешь ли ты последний протест успешным?

– Технически – да, закон отменен. Но ситуация по-прежнему неоднозначна. Поскольку законопроект был принят, он прошел через систему и получил свой порядковый номер 13. Его действие отменяется другим законом номер 14, который содержит неточности, вероятно, сделанные сознательно. Если поступит жалоба на его нелепости, его легко могут отменить. И тогда номер 13 станет действующим. Так что для нас ничего не закончилось. В кабинетах неглупые люди, теперь они осознали, что нужно действовать более осторожно.

После трагедии в клубе на улицу вышло около 30 000 человек. И правительство ушло в отставку. А сейчас нас 600 000. Мы требовали отставки, но ее не произошло. Протесты сейчас остановились. Они продолжались 14 дней, и люди даже в метель стояли на улицах. Но я думаю, если они ошибутся еще раз, люди появятся на улицах снова.

«Фотографии и видео – это моя форма активизма»

– Считаешь ли ты эти протесты бесполезными?

– Министр юстиции, который говорил: «Следующий вопрос, пожалуйста», ушел в отставку. Но это был показательный жест, который позволил успокоить толпу. Ливиу Драгна, глава партии социал-демократов, продолжает говорить, что они правы. 600 000 человек выходит на площади, а они все еще утверждают, что не сделали ничего криминального. Такого не было даже во время революции. Кажется, столько людей с тех пор вообще не было на улицах. А он все еще говорит, что мы неправильно поняли закон, что нами манипулируют, что нам платят. Так что в каком-то смысле это кажется бесполезным.

Но меня обнадеживает, что столько людей уже вышло на улицы. Люди приносили протестующим чай. Кофейни бесплатно готовили чай и кофе для демонстрантов. Многие люди из регионов приезжали протестовать в Бухарест в воскресенье. Люди сами сделали большой гугл-док, где писали, что могут предложить ночлег или место в машине, чтобы добраться до Бухареста. Мы дарили цветы жандармерии (специальный отдел полиции, вроде ОМОНа). Моя подруга, которая работала в цветочном магазине, позвонила мне и сама предложила нам цветы для протеста.