Человек-бронепоезд: интервью с Вовой Плюмбумом

Плюмбум встретил нас на брестском Бродвее – улице Советской – и после утреннего капучино повел в свое логово, в котором проходит большинство его творческих перформансов. Охраняют обитель кошка Жижа, живущая в будке, заботливо развешенные по всему двору советские ковры и банда женских торсов, затаившихся в ближайших кустах. Внутренняя обстановка дома не уступает внешней: дикая, но симпатичная. Устроившись под цыганским флагом, мы окунулись в дивный «плюмбумовский» мир.

Космический подход

– Вова, можешь ли ты вспомнить все свои проекты?

– Смотря что считать проектами. Если мы говорим о музыке, то много проектов находится в стадии «пассивной работы». Например, «Противофаза». Для него нам нужно было найти 10 голых девушек – мы их не нашли и купили манекены, поэтому сейчас они «тусуются» во дворе. Этот проект как бы есть, но он не концертный и даже не альбомный – лежит в студии, ждет своего момента.

Есть NABR. В нем песни пишутся, клипы снимаются, но к концертам мы по-другому подходим: например, в Бресте мы его вообще не хотели презентовать. За всю историю NABR дал четыре концерта, и все они были проплачены. Первый концерт был в пустом Re:Public, пришло всего 15 человек, но это не помешало директору пригласить нас еще раз.

Есть еще Plum Bum, но это, сука, космический коллектив, который непонятен даже мне. Мы играем – собирается целый зал, потом на полгода уходим. Вообще не репетируем, но за тридцать минут до начала концерта придумываем новую песню.

Это музыкальные проекты. Также играю в театре «Напротив», там очень плотный график: 5-6 спектаклей в неделю, играем в Бресте, Гродно, Минске. Это ТЮЗ, детские спектакли, совершенно другая работа и публика.

Летом мы делаем фестиваль «Сумасшедший дом» прямо в нашем дворе. В этом году из-за занятости был только один ивент, а в прошлом – три подряд. На первом фесте было 100 человек, потом 160, потом 200, а этим летом все битком было набито. Начинаем в три часа дня: сначала детская программа, потом поэтические штуки, художественные мастер-классы – и плавно перетекаем в музыку.

Мой главный проект – дизайн-студия Grafit. Студия занимает основное время: приезжаю в половине девятого, уезжаю – как получится. Работаем над логотипами, брендбуками и всякой лабудой. Сейчас, например, разрабатываем айдентику областной госаптеки: они пришли к нам за логотипом, а в итоге мы им делаем все, вплоть до дизайна автомобилей.

Еще я занимался живописью, выставками, вышивал гобелены, проводил лекции, но сейчас это все отошло на задний план.

– Сколько часов в сутки ты спишь с такой нагрузкой?

– Сегодня три, вчера – пять. Но так делать нельзя, потому что организм тупо вырубается. Я могу беспробудно «вламывать», но в таком режиме организм может выдержать две с половиной недели. Потом нужно отсыпаться.

– Что тебя мотивирует вести такой образ жизни?

– Я привык работать много и не могу иначе. Нужно ставить перед собой какие-то недостижимые цели: например, я мечтаю полететь в космос. Эта идея, которая никогда не исполнится, вытягивает за собой все остальное. Когда ты мечтаешь о чем-то высоком и недостижимом, все остальное кажется херней. Сам подумай: что такое в космос полететь, а что такое выучить ноты для фортепиано? Реально ж херня!

«Я думал, что живу по японской системе, когда люди всю жизнь занимаются одним делом»

С этой мечтой у тебя с легкостью получаются вещи, которые раньше казались недосягаемыми. Организм же имеет очень много «подводных запасов», в которых хранится энергия, о которой ты не знаешь из-за своих психологических заборов. Но эти заборы нужно переступать. Например, можно в тралике не ленту VK листать, а книгу писать. Я так, к слову, книгу и написал.

– Plum Bum часто называют «цыганским коллективом». Это действительно так?

– Моя самая нелюбимая песня у Plum Bum – «Цыгане». Круче этого трека у нас ничего не было, и он помог нам выделиться. Это ска-песня, которая позволила нам «перелезть» через забор заунывного рока, на котором я вырос. Но мне она ненавистна. Когда мы перешли на формат «счастье на сцене – счастье в зале», люди начали говорить о том, что мы играем цыганскую музыку, мол, цыганский коллектив играет цыганскую музыку и ходит под цыганским флагом.

Цыган ли я – большой вопрос. Мне нравится их музыка, культурные идеалы, прямолинейное отношение. В культурной среде есть скрытая зависть: тебе напрямую не говорят: «Сука, куда ты прешь», а начинают благоговейно лебезить, но ты же понимаешь, что в этот момент тебя просто на хер посылают. В плане прямолинейности цыгане – молодцы. В другом – говна хватает.

Рецепт успеха

– Как ты решился покинуть родной Витебск и переехать в Брест?

– Витебск – это мой любимый город, и в каждой песне Plum Bum, как и в картинах Шагала, есть Витебск. Я этот город бесконечно люблю, но мне в нем все настолько наскучило, что я решил: нужно куда-то рвать. Взял гитару, рюкзак, жену, лучшего друга и чухнул в Брест. Друг, кстати, через два года вернулся домой, а я остался.

Сейчас, когда я возвращаюсь в Витебск, я чувствую, что все здесь хорошо, но это уже не мой город. Я хожу по Витебску и понимаю, что моего города больше нет, потому что прошло слишком много времени.

– Тебе никогда не хотелось уехать из Беларуси? Не возникало мысли, что тут болото?

– Болото у нас из-за того, что люди жрут картошку. А картошка, сука, притупляет мозги. Это «быстрые углеводы», после которых тебе хочется спать. Люди жрут картошку всю жизнь, пребывая в вечной спячке, из-за которой нас называют «памяркоўнымі» и толерантными. Толерантность звучит как ругательство и заключается не в широте души, а в том, что нам на все по*бать: забрали это – по*бать, забрали другое – тоже по*бать.

Как только ты перестаешь жрать картошку, твои движения ускоряются. Ты любишь свою страну все также сильно, но ты больше не тормозишь. Когда ты не тормозишь, здесь можно жить: тут есть все для того, чтобы нормально существовать.

Есть ли смысл куда-то уезжать? Когда ты живешь в Беларуси, ты обрастаешь связями и людьми, которые помогают тебе двигаться вперед. Если ты уедешь в ту же самую Россию, появится возможность обрасти полезными связями в несколько раз быстрее, но может все образоваться так, что ты пойдешь работать, например, на стройку.

По сути, рецепт успеха прост: не жрать картошку, заниматься спортом, бухать только хороший алкоголь (если бухаешь), курить только хороший табак (если куришь) и заниматься любимым делом. А если ты еще не будешь скотиной последней, то все будет круто.

«Как только ты перестаешь жрать картошку, твои движения ускоряются»

– Что нужно делать, чтобы не быть скотиной?

– Мы все читали книжки про мушкетеров, и там есть такие вещи, как честь и достоинство. В чем смысл этих понятий? Достоинство – это твое. Ты себя им измеряешь и сам понимаешь, насколько ты можешь быть скотиной. Ведь идеальных людей нет, все когда-нибудь ошибались. Вопрос в том, что ты вынес из этих ошибок, повторишь ли ты их.

Я за свои ошибки до сих пор рассчитываюсь: перед родными, перед друзьями, перед всеми. Я допустил много серьезных ошибок, и из-за меня пострадали люди. Скотина ли я? Да, в этом отношении. Скотина ли я в том, что еще раз так поступлю? Нет, ведь я этого не повторю. Все это – твое достоинство.

И есть честь, которую ты несешь в массы. Уступить бабушке место в автобусе или не уступить? Помочь кому-то или не помочь? Все это вылезает из человека, при этом часто в самые неудобные для него моменты.

– Ты говоришь о том, что нужно заниматься спортом, но сам куришь трубку…

– Понимаешь, для того, чтобы выкурить трубку, нужно четыре с половиной минуты. Но это, сука, мои четыре с половиной минуты, в это время меня никто не будет трогать. Для меня это пауза. Я ж как бронепоезд: мне нужно остановиться на станции, чтобы мне колеса перекрутили на более узкую или широкую полосу, и поехать дальше. Эта та пауза, которая мне нужна, к тому же эта пауза кайфовая и вкусная.