Голос тела: Андрей Жуков

 

Тело – лишь инструмент для достижения целей. Надеяться на социальное одобрение своей оболочки – все равно что выращивать алоэ на улицах Норильска. Это подтверждает история Андрея Жукова – успешного звукорежиссера, который при загадочных обстоятельствах лишился рук еще в детстве. В свое время он работал с NRM, «Ляписами», «Троицей», помогал им формировать фирменное звучание. Чтобы встретиться со звукорежиссером, создательница рубрики «Голос тела» Таня Капитонова даже съездила в Харьков, где сейчас живет Андрей. Подставляй ладони – будем сыпать вдохновение!

 

 

Андрей Жуков:

Мне было бы комфортно находиться в форме планеты, звезды или туманности. А что такое наше тело? Оно слабенькое, подвержено всяким болезням и повреждениям, даже огонь и прямое попадание пули не может выдержать. Мы же как червячки – у нас нет ни когтей, ни панциря. Как можно чувствовать себя удобно, когда ты похож на мягкого глиста? Хотя на самом деле я не испытываю особых ментальных страданий по поводу своей внешности. Но хотел бы я иметь это тело, если бы был выбор? Нет.

Я звукорежиссер, и многие вещи делаю даже быстрее, чем люди с руками, потому что постоянно учусь и работаю. Ведь сколь бы талантлив ты ни был, без упорного труда ничего не добьешься. Когда у тебя большая база знаний, то тебе не нужно изобретать велосипед и тратить много времени на какие-то рабочие процессы. Вот и я просто знаю, что и как нужно делать.

В принципе, я самостоятельный человек и в бытовом плане не нуждаюсь в помощи других. Раньше я иногда даже жил в одиночку на островах, чтобы просто изолироваться от людей. При этом очень злит жалость. Ненавижу, когда начинают предпринимать какие-то действия: деньги предлагают, например. Это еще больше подсаживает меня на коня.

 

 

 

 

Шрам вокруг носа

Эти симметричные шрамы наверняка появились в какой-то драке. Хотя нет… Кажется, это дело рук одной барышни из Лондона.

 

 

Зубы

Когда у тебя нет рук, приходится активировать другие части тела. Поэтому в свое время я писал ртом, затем – ногами, а сейчас могу делать это тем, что осталось от рук. Еще в детстве я научился шить зубами, даже мягкие игрушки делал. Вот зубы и стали такими плохими, потому что они часто использовались не по прямому назначению. 

 

 

 

 

 

«Еще в детстве я научился шить зубами»

 

Руки

Иду я как-то раз по пустыне… А, ты уже знаешь историю про то, что я съел свои руки от голода? Ладно, тогда другая версия: мне отрубили руки за воровство. Эта легенда мне тоже нравится. Но, если честно, разве так уж важно, как я потерял свои щупальца? Шрамы остались, а историю можно придумать любую.

Помню, когда я проснулся в реанимации после операции, то увидел свою соседку – бабушку, которая уже была при смерти. Я спросил у нее: «Как думаете, там что-то есть?» Она сходу ответила: «Нет, конечно, мы просто умрем». Материалистка попалась. Но позже я пережил клиническую смерть и могу с уверенностью сказать, что та бабушка была не права.

А боль все еще осталась. Знаешь, что такое фантомная боль? Это когда болит там, где у тебя ничего нет. Или чешется. Прикинь, чешется между пальцами – сутками, неделями. Я и сейчас их чувствую, могу кукиш скрутить, факи показать. Мозг все еще считает, что у меня есть пальцы. А иногда все болит так же, как в первый раз. И тогда врачи прописывают либо наркотики, либо какие-то седативные вещества. Есть еще восточные практики, которыми иногда занимаюсь. Наркотики круче, но потом от них становится еще хуже, чем от фантомных болей.

После того несчастного случая мой родной отец сказал, что я больше не человек. Отвернулся и ушел, больше мы никогда не виделись. Мать отдала меня в детдом, потому что не знала, что еще можно сделать.

Но мир не без добрых людей, и, вероятно, именно поэтому я смог выжить. Был какой-то дядя Толя, который каждый день приносил мне тюльпаны и клубнику, потому что знал, что я их люблю. При этом он был совершенно посторонним человеком: ни знакомым, ни родным. Дед у меня тоже офигенный был. Он плевать хотел на то, что у меня нет рук. Он давал мне косу и звал в поле. Я говорил: «Дед, ты чё?», на что он отвечал: «Что-нибудь придумаем!» И ведь придумывал. Мы много километров ходили пешком, он меня на лошади ездить научил. Я пару раз навернулся, но потом приспособился. Мне просто повезло с народом, поэтому я и справился. Может, еще важно то, что до пяти лет я рос в Сибири, а там крепкие духом люди.

Конечно, сначала было страшно. Вот прикинь: тебе отрезают руки, и ты вообще ни хрена не умеешь делать, в сортир сходить без посторонней помощи не можешь. Когда я в первый раз сам застегнул себе пуговицу, это было чудом, это было потрясением века. Не помню, сколько времени понадобилось, чтобы совершить это простое действие. Такие даты я не запоминаю, потому что не люблю на себя дрочить: я не справляю дни рождения, не фотографируюсь, не веду социальные сети.

Потом я обленился, перестал стесняться. Иногда прошу, чтобы мне штаны завязали, и не считаю это плохим или стыдным. Но в основном одеваюсь сам и в сортир хожу сам – наловчился, знаю, плавал. Даже на велосипеде могу ездить, на машине. Много тачек разбил, но не потому что водить не умел, а потому что сумасшедшим был, на предельной скорости гонял.

Самое главное – не жалеть себя. Что бы ни случилось. Если вдруг останешься без ноги, тебе придется пробежать марафон. Жалость к себе ущербна, она убивает. Это состояние, при котором ты скатываешься в ад, это деградация, которая хуже наркомании. Это дело выживания не просто человека, но личности.

 

 

Локти

Эти дырки сквозные, серьезно. Туда втыкали электроды, и я должен был сокращать мышцы. Они появились в результате экспериментов, которые надо мной ставили. Я рос в детдоме, но иногда виделся с родственниками. И однажды маме взбрело в голову, что меня надо оттуда забрать и отдать в научно-исследовательский институт. И меня туда сдали. Я не задаю себе вопросов, почему ни мама, ни бабушки, ни дедушки не забрали меня домой. Это мне не интересно. Когда-то было интересно, а потом я понял, что задавать такие вопросы бессмысленно. Почему, зачем… Существуют ли вообще ответы на вопросы такого рода?

«Я и сейчас чувствую свои пальцы, могу кукиш скрутить, факи показать»

Если присмотреться, можно увидеть и шрамы от иголок. Были времена, когда я баловался всякими наркотиками. И ведь кто-то меня колол! С одним другом играли в рулетку: сначала он себе делал инъекцию, потом мне. Было очень смешно.

 

 

 

Кожа

Ого, я и не замечал, что у меня такие проблемы! Думаю, это воспаление возникло от местной еды.

 

 

«А в детстве у меня были протезы на руках – я ими бился»

 

 

 

 

Живот

Ненавижу свое пузо, хотя раньше оно меня не беспокоило. И даже не знаю, как с этим бороться. Лениво. Но не испытываю никаких комплексов по этому поводу. Шрамы появились в результате драк, большинство которых я уже и не помню. А в детстве у меня были протезы на руках – я ими бился. Жестоким рос. Внутри они были металлическими, а сверху покрыты материалом, имитирующим кожу. Но никто этого не знал, пока не получал по башке.

 

 

 

 

 

 

 

 

Шрам на ноге

Эта круглая штука появилась после того, как инопланетяне хотели сделать мне анальное зондирование. Но я повернулся, зонд промазал и воткнулся в ногу.

«Кто-то говорит, что в детдоме было клево, но в моем сознании эти слова никак не сочетаются»

На ноге еще есть шрам со времен детского дома: однажды меня ножом прикрепили к табуретке. Насквозь. Кто-то говорит, что в детдоме было клево, но в моем сознании эти слова никак не сочетаются. У нас не было авторитетов среди взрослых, поэтому детская жестокость и вылазила, а ведь она очень страшная.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Шрам на ступне

Однажды в Болгарии я решился пройти по огню и приобрел шрам на память. Раньше я ходил босиком вообще круглый год, но меня начали менты задерживать. Говорили, что я позор нации.

 

 

 

Текст и фото – Таня Капитонова