Что говорил Долин

  Особенности скандинавского кино

Скандинавия – место особенной природы и климата. В скандинавском кино пейзаж играет особенную роль. Это проявляется не только в кино, но и в искусстве вообще: например, в прозе Кнута Гамсуна или в живописи Мунка.

В скандинавских странах не так много гениев, поэтому каждый почитается особенным образом. Культ Ибсена или Стриндберга в Скандинавии гораздо сильнее, чем культ Мольера или Расина во Франции или даже культ Шекспира в Англии. Например, центральная прогулочная улица в Осло вымощена цитатами из Ибсена – люди идут по этим цитатам. Отношение скандинавов к их гениям перенеслось и на отношением к их киногениям, кинорежиссерам.

Скандинавия – это всегда депрессивность и романтическая меланхолия. Однако в скандинавской парадигме это сочетается с особенным острым чувством юмора. Это встречается в творчестве и Стриндберга, и Ибсена, и даже Кьеркегора.

«Мне трудно представить комедию, сделанную Тарковским»

Русская культура и особенно русское кино эстетически близки скандинавской парадигме. Тарковский и Звягинцев – в чистом виде скандинавские режиссеры, за исключением этого самого юмора. У русских гениев его нет. Мне трудно представить комедию, сделанную Тарковским. В Скандинавии без юмора невозможно представить решительно ничего. Фильмы Бергмана полны юмора. Это вопрос не таланта, а ментальности.

В скандинавском кино нет фашистской сегрегации авторского кино для горстки снобских интеллектуалов и народного кино, которая так свойственна и России, и Италии, и Франции, и Америке, и Германии. В Копенгагене, например, Триера знают все, как в СССР знали Аллу Пугачеву.

  Ларс фон Триер: гипонизер, тролль, юродивый

Ларс фон Триер – наследник двух главных скандинавских гениев: датчанина Карла Теодора Дрейера и шведа Ингмара Бергмана. По легенде Бергман успел посмотреть первый и второй фильмы Триера и прокомментировал их так: «Этот мальчик сам не знает, насколько он талантлив». Конечно, Бергман глубоко ошибся, потому что Триер все про себя знал. Свой первый фильм он снял в 11 лет.
Триер – главный провокатор современного кино. В большей степени Триер с его провокациями, эпатажем и бесконечной саморекламой, которая всех страшно бесит, – тот, благодаря кому миф об авторском кино и автора с большой буквы «А» продолжает выживать и существовать.

Любимый композитор Триера – Рихард Вагнер. Музыка Вагнера не раз звучала в его фильмах: «Эпидемия» озвучена увертюрой к опере «Тангейзера», а вся «Меланхолия» пронизана увертюрой к опере «Тристан и Изольда». Я считаю Вагнера родоначальником авторского кино. Он первый придумал идею Gesamtkunstwerk – цельного произведения искусства. До Вагнера такого не бывало, чтобы автор сам придумал тему, написал либретто и музыку, устроил кастинг исполнителей и дирижеров. Триер делает то же самое в кино.

Когда Триеру исполнилось пятьдесят, он написал манифест, где сообщил, что снимает с себя все обязательства, не будет завершать трилогию «США» и больше никогда не поедет на Каннский фестиваль – вместо этого будет снимать непритязательное кино для Дании.

Для Дании Триер снял непритязательный фильм «Самый главный босс», который мало кому понравился. После этого режиссер слег в больницу с депрессией.

Затем он снял «Антихрист» и таки поехал с ним в Канны, где был чудовищно освистан. В ответ на освистание Триер заявил, что он лучший режиссер в мире. Когда следующий фильм «Меланхолия» все-таки понравился народу, он заявил, что симпатизирует Гитлеру, после чего был отлучен от Канн и изгнан оттуда. После этого Триер объявил, что будет снимать пятичасовой порнофильм «Нимфоманка» и перестанет общаться с людьми, – и показательно заклеил рот скотчем. В этом состоянии он пребывает и сейчас, снимая свой новый фильм «Дом, который построил Джек», посвященный приключениям маньяка-убийцы.

Триер – настоящий ньюсмейкер. Он поступал в киношколу, будучи автором трех романов. Он ходил на каблуках, с накрашенными глазами и в нацистском мундире, а также, считая себя евреем, ходил в синагогу и соблюдал Шаббат – к ужасу своих родителей-коммунистов. История его жизни подробно рассказана в книге Нильса Торсена «Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии».

  Стилистика Андерссона: антитриер, раскадровки, контрапункт

Все происходит в предельно условном мире: никаких конкретных примет культуры и страны. Человек и пейзаж сливаются воедино.  

Все фильмы Рой снимает в павильонах.

Андерссон кастингует своих персонажей на улице. У него почти нет профессиональных артистов. Он находит их в универмагах, подходит к ним в ресторанах и предлагает сняться в кино. Поскольку его уже знают во всей стране, отказывают ему все реже.

«Финляндия – это родина рок-н-ролла и танго»

Камера у Роя Андерссона антитриеровская. Если у Триера камера почти всегда трясется, то у Андерссона она не двигается. Он никогда не позволяет себе крупных планов – планы у него всегда общие.

Андерссон снимает фильмы без сценария. Вместо сценария у него раскадровки. Диалоги могут быть результатом импровизаций или разговоров с артистами. В сущности, фильмы Андерссона ближе к изобразительному искусству, чем к театральному или литературному.

Музыка – это всегда контрапункт: чем мрачнее и ужаснее происходящее на экране, тем она веселее. Постоянный композитор Андерссона – основоположник группы ABBA Бенни Андерссон.

  Аки Каурисмяки: последовательный идеалист

Аки Каурисмяки, как и Триеру, нравится играть в плохое кино. Некоторые свои фильмы, например «Союз Каламари» или «Ленинградские ковбои едут в Америку», ему нравится называть худшими на земле. «Я могу снять худший на земле фильм, но дерьма я никогда не сниму», – уточняет Аки Каурисмяки. Для него существует четкое разделение: плохое кино может быть хорошим, а дерьмовое кино не имеет шансов стать хорошим. Меланхолия и депрессия сочетаются у него с юмором и с гуманизмом.

Его новый фильм «Обратная сторона надежды» показывает засахаренную картину реальности. Это позиция последовательного идеалиста, в отличие от позиции Триера и Андерссона, которые не верят в светлое будущее рода человеческого.

«“Я могу снять худший на земле фильм, но дерьма я никогда не сниму”, – уточняет Аки Каурисмяки»

Для Каурисмяки Финляндия – это родина рок-н-ролла и танго. Финское танго звучит практически в каждом его фильме.

В основном он снимает урбанистические картины, например «Юха» и «Ариэль»: там нет природы.

Любопытно, что многие фильмы Каурисмяки заканчиваются отплытием корабля в открытое море. Как минимум в двух фильмах отплытие сопровождается песней из «Волшебника страны Оз»: это отплытие в сторону ирреальной, воображаемой страны, куда стремятся все герои Каурисмяки.

  Как Долин стал синефилом

Я не был синефилом с детства. Мое детство прошло за книгами, а в последних классах школы я был театралом. Уже в институте я бегал на «Горбушку» за палеными кассетами с самодеятельно записанным кино. Планов стать кинокритиком у меня не было. Моим увлечением была рок-музыка, а учился я на филфаке. Но со временем любовь к кино перевесила.

«В Швеции с кино всё в порядке»

Триер, Тарантино, Альмодовар, Гринуэй, Линч – режиссеры 90-х, которые заставили меня полюбить кино по-настоящему сильно. «Твин Пикс» оказал на меня колоссальное влияние. Возможно, я не был бы кинокритиком, если бы случайно не посмотрел «Твин Пикс» или случайно не оказался на фильме «Рассекая волны», потому что билеты на «Повар, вор, его жена и ее любовник» уже закончились. Фактически это дело случая.