Оршанские Куропаты
- 13.06.2018
- 8522
Куропаты – самое известное место в Беларуси, связанное с политическими репрессиями прошлого века. Точное количество убитых человек до сих пор неизвестно. Можно только предполагать, сколько всего людей было расстреляно, если сейчас официально реабилитировано 80 000. Массовые репрессии проводились не только в Минске, но и в регионах. Мы связались с Игорем Станкевичем, активистом из Орши, который своими силами восстанавливает историю о репрессиях в своем городе.
«Кобыляки. Расстреляны в Орше»
Гражданская инициатива «Кобыляки. Расстреляны в Орше» объединяет оршанских активистов и потомков людей, которые были расстреляны во время массовых репрессий после 1937 года. Сейчас в команде около 20 потомков – это люди из Могилева, Орши, Витебска, Минска, Лепеля, из России, Швеции, Италии. Это те, с кем удалось установить контакты. Это люди, которые интересуются судьбами своих предков.
Создатель инициативы – Игорь Станкевич, чьи родственники также были убиты. В 1997 году он стал интересоваться этой темой, начал поднимать архивы и теперь предполагает, что Орша занимает третье место в Беларуси по количеству расстрелов – после Минска и Витебска. Предполагает, потому что больше никто не проводил аналогичных масштабных исследований – не исключено, что в каких-то других беларусских городах репрессии были гораздо крупнее. Сотрудники КГБ эти данные не опровергают, но и не подтверждают: говорят, что не располагают информацией о местах расстрелов. Тем не менее из открытых источников действительно следует, что Орша занимает третье место по количеству расстрелянных людей.
С анализом данных Игорю помогал историк и архивист Дмитрий Дрозд. Он изучил открытые базы данных российского общества «Мемориал» и нашел почти 1900 имен человек, которые были расстреляны в Орше. В основном это люди, которые официально были записаны беларусами – около 1110 человек, более 500 поляков, более 40 евреев, около 20 русских и по 12-15 латышей, литовцев, украинцев, немцев. Есть вероятность, что расстреляно было гораздо большее количество людей.
История 1. Сселение хуторов
Иосиф Селицкий – в центре
В 1930 году большевики стали проводить политику сселения хуторов: они хотели, чтобы все люди жили в деревнях – так их было бы легче контролировать. Но хуторяне не соглашались на уговоры: все-таки свое личное хозяйство ценилось больше. Тогда большевики стали насильно разбирать дома.
Прадеда Игоря Станкевича звали Иосиф Селицкий. В 1939 году он жил на хуторе, у него было шесть дочерей, а самому ему был 41 год. Когда стали крушить его дом, он вышел на улицу, присел на лавочку и умер от сердечного приступа.
«Это репрессия или нет?» – задается вопросом Игорь.
«Оршанские Куропаты»
В 2015 году Игорь Станкевич познакомился с оршанскими активистами, которые показали ему места массовых расстрелов: это оршанская тюрьма (нынешний иезуитский коллегиум, который с середины 19 века был тюрьмой. – 34mag), Кобыляцкая гора и могилевское шоссе.
Кобыляцкая гора – место, где следы репрессий были обнаружены раньше Куропат. Еще в 1982 году при строительстве железнодорожной ветки нашли захоронение на 50 человек.
Официальная комиссия, в которую входили представители Министерства обороны, Министерства внутренних дел и судмедэксперты, установила, что это были люди, расстрелянные в период сталинских репрессий с 1937 по 1940 годы. То есть это не были жертвы немецко-фашистских захватчиков, как было принято «списывать» в советское время. Свидетели из окрестных деревень подтверждали, что немцы в тот период никого не расстреливали в этих местах.
В конце 80-х создали комиссию по оказанию содействия в обеспечении прав жертв политических репрессий в 1920–1980-х годах. Ее задача заключалась в том, чтобы собрать все истории, обобщить их, назначить пособия и обозначить места массовых расстрелов.
В ноябре 1990 года на Кобыляцкой горе был установлен памятный знак с таблицей, посвященной жертвам политических репрессий. Через пару лет здесь установили валун. Судя по всему, это сделали местные или районные власти.
Потом в Беларуси поменялась власть и о репрессиях стали умалчивать. Валун остался стоять, но с него украли табличку с цитатой Анны Ахматовой: «Хотелось бы всех поименно назвать, но отняли список и негде узнать». Местные активисты и родственники погибших более 20 лет продолжают приходить на Кобыляцкую гору и наводить порядок.
Сейчас активисты пытаются добиться от оршанского райисполкома выделения место для мемориала. В мае 2018 года им снова отказали в этом.
История 2. Создательница беларусского орнамента
Матрёна и Алексей Маркевичи
В 2017 году Игорю Станкевичу позвонила незнакомая женщина и сказала: «Моей маме 95 лет, ее отец был расстрелян в Орше. Она хотела бы вам кое-что рассказать».
Он поехал к Зинаиде Алексеевне Пашкевич – сейчас она живет под Минском. Записал с ней видео, в котором она рассказывала о своих родителях – Матрене Сергеевне (в девичестве – Кацор) и Алексее Захаровиче Маркевичах. Ее мать была крестьянкой и в 1917 году создала орнамент, который позже появился на беларусском флаге. А отца репрессировали.
Родственники говорят, что отец был довольно образованным человеком и большим специалистом. По слухам, ему завидовали. И однажды сосед поджег сарай семьи Маркевичей. Милиционерам он сказал, что Алексей гнал самогон. Те арестовали Маркевича, привязали веревками к лошадям и поехали. Тот шел следом за ними 20 километров. Дети побежали за отцом, но он им кричал: «Не надо, не бегите!» Зинаида вспоминает, что за эти реплики милиционеры прикладом били ее отца.
Когда его забрали, соседи пришли в дом и стали выносить все вещи, еду, одежду.
В 1937 году отца расстреляли. Имущество семьи конфисковали, забрали вещи и скот. Матрена одна воспитывала шестерых детей.
В 2015 году Матрене Маркевич поставили памятник в городе Сенно за то, что она создала исторический орнамент. Она была родом из тех краев.
Недавно Зинаида отправила официальное письмо в Оршанский райисполком с просьбой установить памятник отцу. Она писала: «Флаг моей матери побывал в космосе, а отец в бурьяне лежит».
Она получила такой же ответ, как и другие родственники: «Сведений о расстрелах в оршанском зональном архиве не имеется».
Как проводили допросы
Решение о расстрелах принималось так называемыми «тройками»: сотрудниками НКВД, прокуратуры и партийных органов. Судебных разбирательств с вызовом обвиняемых и заслушивания свидетелей не проводили. Приговоры выносились заочно.
Сотрудники НКВД составляли «альбомы» и отправляли их на согласование в Москву. Там их не особо рассматривали – просто визировали и отправляли обратно, где приговоры приводили в исполнение.
Обычно расстреливали в течение месяца после ареста. В этот промежуток людей держали в оршанской тюрьме. Оршанская тюрьма находилась в здании нынешнего иезуитского коллегиума. Он был построен еще в 1590 году, но с 1830-х по 1990-е – более 150 лет – функционировал как тюрьма.
Орша была большим железнодорожным узлом: через этот город шла пересылка заключенных с запада на восток и с юга на север. Для этого возле вокзала даже построили пересыльную тюрьму. Сколько человек умерло здесь от истощения и болезней, никому не известно.
В 2007–2008-м в Орше проводили реконструкцию города в связи с «Дожинками». Перекапывали город, затронули коллегиум и нашли там огромное количество костей, уложенных в несколько слоев. Есть предположение, что нижние слои – останки монахов и священников, а верхние – результаты массовых расстрелов.
Говорят, что священников расстреливали не на Кобыляцкой горе, а на могилевском шоссе.
Сценарий репрессий
Тот же историк Дмитрий Дрозд изучил данные по дням, в которые производили пиковое количество расстрелов. 10 ноября 1937 года за раз расстреляли максимальное количество – 166 человек. Вывозили пачками, на машинах. Кого-то расстреливали либо в тюрьме, либо на могилевском шоссе, либо на Кобыляцкой горе.
Спускался план сверху: репрессировать определенное количество человек. Среди НКВД-шников была конкуренция: кто больше раскроет шпионов. Эти разнарядки увеличивали и увеличивали.
«Это была система перемалывания и уничтожения собственных граждан на основании любых подозрений. У меня нет объяснений этим массовым уничтожениям своих же людей. Думаю, что в 1917 году к власти пришли настоящие бандиты, которые до этого много лет профессионально занимались террором ради какой-то своей “благой” идеи.
Во время гражданской войны наверх всплыла вся муть, которая была в обществе. Чем более кровожадным был человек, тем больших высот он мог достичь. Политика большевиков-коммунистов заключалась в том, чтобы держать общество в тотальном страхе. Сопротивление со стороны народа было подавлено в начале 1920-х, когда закончилась гражданская война», – говорит Игорь.
Если у человека были хоть малейшие намеки на связи с Польшей – через родственников или «подозрительные» фамилии, – он попадал под разнарядку НКВД на репрессии. К Польше руководство СССР относилось с подозрением и опаской: эта страна рассматривалась как потенциальный агрессор.
Тогда проводилась «польская операция», которая стала предтечей всех национальных операций против немцев, болгар, греков.
«Польская операция» в 1937–1938 годах – серия массовых убийств поляков. Они все были под подозрением. Впрочем, беларусы, русские и украинцы тоже попадали под эту зачистку.
История 3. Офицеры
Антон Каменский с женой Бэтой, 1930-е
В 1919 году трое братьев прабабушки Игоря Станкевича ушли в Польшу. В Первую мировую войну они были младшими царскими офицерами, воевали на стороне царской России.
После революции их пытались и в Красную Армию забирать, и в чекисты. Но они решили, что с коммунистами им не по пути, и отправились в другую страну. На родине, в Орше, остались родители, братья и сестры.
В Польше трое братьев стали польскими офицерами. Соседи об этом знали. В допросах, которые Игорь нашел, эти соседи говорили: «Да, братья Каменские ушли в Польшу, вели переписки, жили под такими-то псевдонимами».
Один из братьев – Антон Каменский – в Орше давал показания. Говорил, что через двоюродную сестру он получал 60 рублей от братьев из Польши. А те отправляли по 100 рублей его матери в ссылку.
Антона и его сестру расстреляли, родителей раскулачили и выслали, братья остались жить в Польше.
История 4. Сотрудничество с Польшей
Иосиф и Мария Каменские, прародители Игоря Станкевича
Большую часть информации Игорь получил из Свердловского архива – именно в этот город были сосланы его родственники. Из этих документов он узнал много деталей из истории своей семьи. Родной и двоюродный братья его прабабушки были впервые арестованы еще в 1927 году, а следить за ними стали в 1925-м. Им инкриминировалось пособничество польской разведке, но в первый раз не смогли ничего доказать и отпустили.
Потом несколько семей раскулачили и выслали в Котлас, откуда они сбежали в Москву. Прапрадед Игоря при бегстве утонул. Ему было 72 года.
Те, кто добрались, год прожили в Москве. В 1931 году их снова арестовали и отправили в Нижний Тагил.
Родного брата прабабушки Игоря в Нижнем Тагиле снова арестовали, дали ему 3 года лагерей. Весной 1937 года он вернулся в Оршу. Ему предлагали перейти в Польшу, но он испугался. В сентябре его арестовали, вменив сотрудничество с польскими органами. Говорили, что он имел контакты с польской дипмиссией через родную сестру.
У Игоря есть протокол допроса, где тот перечисляет всех родственников. У женщин разные фамилии, потому что при замужестве они брали новые. Игорь «пробил» эти фамилии – все были либо расстреляны, либо сосланы.
История 5. Ссылка без причин
Николай – двоюродный брат прабабушки Игоря. Его дело было отправлено на пересмотр. Там было написано, что показаний свидетелей нет, подтверждающих фактов сотрудничества с польской стороной нет. Но с учетом предыдущего ареста и кулацкого прошлого его отправили во вторую ссылку. Больше следов о нем нет. Возможно, тогда его и расстреляли.
История 6. Расстрел за инцидент
Тетушка Игоря однажды вспомнила, что ее дедушка тоже был убит. Он работал под Оршей на пивзаводе. Там взорвался какой-то котел. Его за это расстреляли.
Игорь помог тете обратиться в Генпрокуратуру и архив КГБ с требованием реабилитировать деда, но там ответили, что данных об этом человеке нет.
Кобыляцкая гора, 2018 год
Сейчас Кобыляцкая гора – это довольно неухоженный лес. Там есть небольшая поляна, которую оршанские активисты постоянно расчищают. Конкретное расположение костей они не знают – для этого нужно проводить эксгумацию. Ее делает отдельный орган – 52-й отдельный специализированный поисковый батальон Министерства обороны Беларуси.
«При этом эксгумацию они проводят крайне небрежно, интерпретируют произвольно. Мы сами не лезем в эту тему, потому что “черное копательство” преследуется уголовным кодексом. Рассчитывать на государство мы пока не можем», – говорит Игорь.
Оршанские активисты и родственники погибших уже установили здесь несколько табличек, крестов и гранитный памятник с именами расстрелянных предков. Они хотят, чтобы место снова обрело статус мемориала, как это было в начале 1990-х. Сейчас место официально не признано мемориалом.
«Однажды я побывал на Левашовской пустоши – это место массовых расстрелов под Санкт-Петербургом. Меня очень впечатлил колоссальный мемориальный комплекс, который там установлен. Там стоят кресты, таблички, памятные знаки полякам, евреям, беларусам. Могил нет. Это мощная визуализация боли и скорби. Если в минских Куропатах просто стоят кресты, то там можно посмотреть на фотографии, увидеть годы жизни и имена», – добавляет Игорь.
Как повторить аналогичное исследование в своем городе?
Если у тебя есть информация о том, что твои родственники были расстреляны, прошерсти базу «Мемориала». Узнай, сколько еще людей было расстреляно.
Единая система поиска репрессированных тоже может помочь.
Обратись в архив города, в который были сосланы твои родственники. Игорю очень помог свердловский архив. Информация была платной.
Можешь обратиться в минский архив КГБ, но для этого нужно подтвердить родство. Имей в виду, что там практически ничего не дают на руки – только читают документы на слух. Аргументируют тем, что люди могут узнать имена стукачей и палачей и начать мстить их потомкам.
Папка с биографией жизни расстрелянного человека состоит примерно из 15 листов:
– постановление на арест (1 страница);
– анкета (2 страницы);
– протокол допроса (4-6 страниц);
– постановление о мере пресечения (обычно пишут «ВМН» – высшая мера наказания, то есть расстрел);
– справка о том, что приговор приведен в исполнение такого-то числа, без указания места;
– справка о реабилитации.
Считается, что документы хранятся в закрытом доступе 75 лет после закрытия дела. Потом они переходят в архив и должны быть в открытом доступе. Но органы жонглируют этим числом и говорят, что должно пройти 75 лет с момента реабилитации. Но у кого-то реабилитация была в 1960-х, а у кого-то – в конце 1980-х.
Блог Игоря Станкевича Группа в Facebook «Кобыляки. Расстреляны в Орше»
Фото – личные архивы героя, belsat.eu, Таня Капитонова