Три сериала, которых нам не хватало, когда мы были подростками

 

Маша Гулина

редакторка 34travel

 

 «Половое воспитание» 

(Sex Education, Netflix, 2019–2020, создательница и сценаристка Лори Нанн)

 

 

Как жаль, что я не посмотрела этот сериал в пятнадцать лет. В пятнадцать лет вместо Sex Education у нас были журналы Cool Girl, и это было намного, намного хуже. Впрочем, как хорошо, что я посмотрела этот сериал в тридцать плюс, и думаю, что всем нам это не помешает в любом возрасте.

Это сериал про подростков с их проблемами, которые важнее всех мировых войн: тебе кто-то нравится, а ты нет, кажется, что все вокруг занимаются сексом, а ты нет, родители хотят, чтобы ты стал(-а) спортсменом(-кой), а ты нет – и так далее. Только у одного подростка, Отиса, мама – сексолог и психотерапевт, так что он (в теории, не на практике) знает побольше других и начинает консультировать ребят в школе. А сам влюблен в девушку Мейв, которая придумала всю эту затею с консультациями, но выглядит слишком круто и независимо. А его лучшего друга-гея буллит сын директора. Ну и дальше, в общем, все завертелось.

Этот сериал – это все разговоры, которых нам не хватало. Разговоры, разыгранные шестнадцатилетними подростками, и оттого всегда неловкие. Разговоры, разыгранные шестнадцатилетними подростками настолько осознанными, что нам до них расти и расти. О том, что с твоим телом все нормально и с тобой все нормально, даже если у всех вокруг есть секс, а у тебя нет. О том, что принцип согласия не убивает спонтанность, а делает ее безопасной («Ты постоянно спрашивал, нравится ли мне». – «Это плохо?» – «Вообще до этого никто из моих парней не спрашивал у меня об этом»). О девушке, которая все время симулирует и не знает, что ответить на вопрос, чего она сама хочет («У меня никто никогда не спрашивал, чего я сама хочу»). О том, что нет другого способа сделать приятно другому и себе, кроме как говорить и рассказывать, что и как тебе нравится, а что нет. О неожиданной солидарности под угрозой порномести с распространением интимной фотографии. О том, что нет насилия, от которого можно было бы отмахнуться как от незначительного: когда на одну из героинь незнакомец мастурбирует в автобусе, она сначала даже не думает заявить об этом как о домогательстве, только потом не может больше ездить в автобусе и ловит панические атаки от прикосновений. О том, что опыт пережитого насилия – то, что объединяет всех женщин, какими бы разными они ни были. О контрацепции, абортах, ориентации.

 

 

И несмотря на все эти проблемы, которые кажутся героям вселенскими (и я не оспариваю – это их право), я так завидую уровню принятия в этом фильме. Подросток-гей в религиозной семье одевается как драг-дива на вечеринку? Давай я подвезу тебя, говорит его отец. Девушка приняла решение об аборте? В клинике с ней обращаются вежливо и внимательно. Парень растет в семье, где две мамы? Для всех очевидно, что его проблема не в этом, а в том, что они не слушают, чего он на самом деле хочет. Семья, где отец и дочка, а мама умерла, семья, где мама и сын, а у отца уже другая семья и дети, семья, где один ребенок, семья, где шестеро детей, семья, где есть только ты сама, – в общем, все варианты, какой может быть семья сейчас.

Подростки, наверно, ощущают это острее, но, мне кажется, сериал ухватывает самую суть: дело не сексе как таковом, а в способности быть уязвимым. Открыть себя, все самое свое неловкое и откровенное. И – может быть, это еще сложнее – принять такую же уязвимость, неловкость, открытость второго человека. Один момент этого фильма затрагивает меня так сильно: когда двое героев после пережитой близости как ни в чем не бывало сидят за партой. И незаметно для всех чуть касаются друг друга локтями. У меня перехватило дыхание, потому что я так хорошо знаю это – просто ощущать рядом другого человека. И поэтому главный вопрос этого сериала не «Do you wanna have sex with me?», а «Do you wanna hold my hand?».

И, конечно, спасибо создательнице сериала за финальную сцену школьного мюзикла, который интерпретирует «Ромео и Джульету» в духе эротической космооперы. Мне кажется, это наглядное выражение тезиса о том, что, если перестать придавать сексу, гениталиям и их изображениям такую большую роль, все станет намного проще. А еще это очень утешительно: для каждой безумной художницы найдется свое режиссерское кресло.

 

 

Леша Горбаш

редактор 34mag і the-flow.ru

 

 «13 причин почему» 

(13 Reasons Why, Netflix, 2017–2020, создатели Диана Сон и Брайан Йорки)

 

 

Первый сезон «13 причин почему» я посмотрел на волне всеобщего хайпа: открываешь Netflix – тебе его тут же подсовывают, открываешь твиттер или инстаграм – все обсуждают. Я в общих чертах представлял, о чем пойдет речь: старшая школа, подростки, влюбленности – весь классический набор хайскул-драм. Только если в «Сплетнице» все строили на шике (и сюре) жизни высшего общества Нью-Йорка, а в «Ривердейле» – на красивых цветах и абсолютном абсурде происходящего, здесь на первый план с первых же секунд вывели суицид.

И это тут же цепляло. Я не помню, чтобы в школе мне подробно рассказывали о ментальных проблемах, комплексах или депрессии как болезни, при которой нужно обращаться за помощью. Да и вечно подбухнувший психолог даже у 14-летнего меня не оставлял впечатление человека, к которому хочется пойти со своими проблемами.

За год до выхода сериала покончил с собой мой одногруппник – мы не были особо близки, но меня поразило, что с виду казавшийся веселым и жизнерадостным человек решил, что это его единственный выход. И заодно я лишний раз подумал о том, что единственный способ получить какие-то знания на тему – это самообразование.

Сразу хочется оговориться: сериал «13 причин почему» не учебник и не пособие по ментальному здоровью подростков. Это подростковый сериал о школьниках. Просто он построен вокруг важной и сложной темы, к которой создатели подошли с чувством огромной ответственности.

Она здесь в том, чтобы спровоцировать зрителей(-льниц) на диалог. Кто здесь прав? А кто виноват? Что могли сделать герои, чтобы предотвратить такой финал? А могли ли вообще? При этом нет никакого хрестоматийно правильного ответа на эти вопросы.

Важная деталь: первый сезон «13 причин почему» не пытается читать тебе мораль. К его концу становится окончательно понятно, что положительных персонажей здесь практически нет, все эти подростки со своими спорными поступками как минимум люди душноватые, как максимум – вызывают отвращение.

Здесь хочется сделать вид, что второго сезона «13 причин» не было, настолько там все плохо. То, что задумывалось как высказывание на тему посттравматического опыта близких главной героини сезона первого (это она покончила с собой, но это не спойлер), превратилось в странную кашу из галлюцинаций, героина и потенциального массшутинга – это все арки разных персонажей, от смешения которых к концу начинала болеть голова.

 

 

Вместо этого хочется сразу сказать о сезоне третьем, который вдруг попытался вывернуть все в детектив и поднять еще более острую тему: а как себя чувствует 19-летний преступник-насильник? Может ли он претендовать на прощение? Можно ли требовать от пострадавших от его действий сострадания? Насколько уместно размытие их моральных рамок? А когда его буллят в новой школе, потому что «у, насильник» – это справедливо или страшно?

Сериал, опять же, не дает точных ответов, позволяя аудитории решить за себя (а я слышал абсолютно полярные мнения). И единственная мысль, которая проходит через все три сезона – людям нужно быть добрее. Друг к другу, к незнакомым, к самим себе. Что происходит, если этого не делать, как раз описано в трех сезонах «13 причин». Сериал напоминает кривое зеркало нашего мира – да, там все довольно гипертрофировано, но подобные сюжеты легко представить не в ленте непросмотренных сериалов на Netflix, а в ленте сегодняшних новостей.

На последнем дне встрече выпускников мы как раз обсуждали, что да, у нас в классе был буллинг – и сейчас это кажется достаточно отвратительной историей. И для буллеров-агрессоров, и для меня – вроде и не участвовал, но точно не делал ничего, чтобы поддержать человека. Не уверен, что просмотр «13 причин почему» в 15 лет сделал бы меня лучше. Но я бы точно уже тогда задумался о вещах, которые сейчас кажутся очень важными. И наверняка бы проанализировал, как я общаюсь со сверстниками.

Будь добрее.

 

 

Маша Пархимчик

редакторка 34mag.net

 

 «Эйфория» 

(Euphoria, HBO, 2019, создатель и сценарист Сэм Левинсон)

 

 

Сериалы моего детства можно разделить на две группы. Первая – это что-то про «обычную» девочку, которая (пока родители не видят) превращается в жидкость, бьет током из пальцев или истребляет вампиров целыми пачками. Вторая – истории про европейских школьников, которые идут к счастью без особых запар: они белые, у них есть деньги на хороший синтезатор, их не ругают родители и учителя, они не курят, не пьют, не ездят автостопом, не делают гадостей, а все их проблемы ограничиваются тем, «он/она как-то не так на меня сегодня посмотрел(-а)». Весьма показательно, что, когда в травоядном сериале «Элен и ребята» таки появились серии про наркоту и насилие, то на российском ТВ эпизоды прошли с купюрами, а в родной Франции их не показали вообще.

Короче, мне пятнадцать, и по телевизору транслируют сказки. В это же время в реале меня окружают ребята, курящие «Союз-Аполлон», купленный у соседки, которая точно не расскажет маме; заправляются по субботам самогоном и запивают его водой из колонки; п*здят чужаков в местном клубе; режут руки под «КиШа», когда не могут вынести безответной любви; стреляют в небо из батиного ружья, пока тот в командировке; лишаются карманных денег до конца года, как только батя обнаруживает нехватку патронов; и надеются, что вырастут и уедут в роскошный город, где все наконец оставят их в покое.

 

 

Примерно так и живут герои «Эйфории». Да, с поправкой на время – 2019 год – и географию – провинция в США. Но в сухом остатке это примерно те же подростки, в которых играют гормоны, излишки энергии и страх перед неотвратимостью будущего. Да, эти персонажи слишком красивые, чтобы быть правдой. Но они так часто делают подлости, малодушничают, просто делают хреновый выбор, что и в Зендае, девочке с обложки, ты легко увидишь себя – шероховатого интроверта, который не верит даже в сатану, но так послушно тает от любви. Увидишь – и будешь истово хотеть, чтобы любовь уберегла Зендаю от рехаба и чтобы влюбленные уехали в роскошный город, где все наконец оставят их в покое.

Правда, когда ты смотришь «Эйфорию» в тридцать три, ты уже знаешь: не уедут.