Как чеканилась Монеточка?

 

«Эта долька для ежа-а-а / Смерть легавым от ножа-а-а» – именно с этой строчки началось когда-то мое знакомство с творчеством Монеточки. Милая школьница из Екатеринбурга ангельским голоском пела под фортепиано песенки про Гошу Рубчинского, зиги и экзальтированных дам на «Стихи.ру». И это подкупало. И меня, и моих друзей, и многочисленные СМИ: от The Flow и приснопамятного FurFur до «Афиши» и GQ. А также тысячи таких же обалдевших поклонников.

С момента, когда Лиза залила в интернет свой записанный на диктофон альбом «Психоделический клауд-рэп», прошло уже два года. Она выросла, стала самостоятельной артисткой, записала бронебойный фит с Noize MC и готовит к выходу первый полноценный альбом. 22 октября Монеточка приедет в Минск с сольным концертом в Re:public.

 

 

– Лиза, в 2015 году ты выложила на стенку сборник стебных песенок, записанных на диктофон, и вдруг все СМИ разом сошли от тебя с ума. Ты была готова к такому повороту событий?

– Конечно нет! Я вообще не рассчитывала на какую-либо аудиторию, кроме своих одноклассников. Они мне говорили: «Выкладывай – поржем все вместе, запустим новый мем». Вот я и выложила. Если бы я тогда знала, что это послушает Oxxxymiron и Noize MC, то я, конечно, сделала бы все по-другому.

 

– А что тогда сказал Oxxxymiron?

– Что я проект FurFur’а. У него, видимо, небольшой конспирологический сдвиг.

 

 

– Возвращаясь в то время, ты хотела бы что-нибудь изменить? 

– Конечно, есть ощущение аванса, которое дает мне аудитория, но я думаю, что все произошло так, как надо. В конце концов, это все тоже не совсем с неба упало: я училась в музыкальной школе, разучивала аккорды, пыталась писать стихи. И когда пришла известность, я уже что-то умела. Так что нет, я бы не стала ничего менять.

 

 

– В своих ранних песнях ты жестко стебала современную культуру. Каково было однажды проснуться и понять, что ты стала ее частью?

– Я никогда об этом не задумывалась. Это жутко, на самом деле. Но раз я теперь влияю на современную культуру, я все сделаю, как надо. Я всех их научу до-бро-те.

 

 

– После прихода внезапной популярности у тебя в голове не было мысли вроде: «Ух ты, все получилось так просто. Наверное, я гениальна»?

– Нет, такого не было. Я знаю, что у меня есть талант, но я в принципе не верю в гениальность. Мне кажется, просто надо пахать. У меня есть правило: я пишу по шесть страниц каждый день. Пусть там в основном будет какое-нибудь говно, но как минимум две хорошие строчки у меня получатся. Они-то мне и понадобятся. И что бы ни происходило, шесть страниц за день я должна написать. Таким образом ты оттачиваешь свое мастерство.

 

 

– Что ты чувствовала, когда тебе написал Noize MC?

– Я была очень счастлива, потому что была большой его фанаткой. Вообще первым концертом в моей жизни был концерт Noize MC в Екатеринбурге. Помню еще, как когда-то плакала под песню «Ругань из-за стены», пока мои родители ругались на кухне. Так что, когда он мне кинул респект и предложил вместе поработать, я чуть ли на кровати не прыгала от радости. Это сейчас я спокойно реагирую, когда мне пишут всякие звезды от Blackstar и Энтео до Мумий Тролля. А тогда я была еще маленькая, и это все было как какой-то сон. Я и подумать не могла, что мы когда-нибудь будем хорошо общаться и запишем совместную песню.

 

 

– У тебя есть лирический герой или в жизни ты такая же, как и в песнях?

– Я пытаюсь быть такой же, но на самом деле это сложно. Я считаю, это вообще одна из главных задач для артиста: быть искренним и в жизни, и в творчестве. Я к этому стремлюсь. А для того, чтобы выйти к людям абсолютно открытым, без конкретного образа, нужен либо большой талант, например как у Бодрова, либо необходимо упорно работать над собой. Очень хочу так научиться.

 

 

– Когда я в первый раз услышал твои песни, меня зацепило сочетание милого образа с довольно дерзкими, стебными текстами. Ты специально играешь на этом контрасте?

– Я долго не осознавала этой фишки. И, возможно, поэтому все получилось так органично. Сейчас да, я увидела этот контраст между образом, голосом и словами, которые я пою, но я стараюсь об этом не думать. Если специально на этом играть – будет нечестно и ничего не получится. У меня нет такого: «Так, сейчас мы запишем песню про педофилию».

 

 

– Кстати, о педофилии. Как ты представляешь своего фаната?

– Ха-ха, шутка про моих подписчиков. На самом деле на концерты приходит много взрослых людей, и мне это приятно. И школьники тоже ходят. Но я всех люблю.

 

 

– Ты как-то сказала в интервью, что окончательно разочаровалась в постмодернизме. Но ведь все твои остросоциальные песни, мемы и стеб над современной культурой – это и есть постмодернизм…

– Я не то чтобы разочаровалась в постмодернизме, просто этот период закончился. Стебать талантливые вещи может быть по-прежнему круто. Но когда я выхожу на сцену, я уже никого не троллю. Я просто шучу и создаю атмосферу доброты и позитива. Постмодернист такого никогда бы не сделал, он не заинтересован в том, чтобы заставить людей рядом улыбаться. Мне не хочется быть как Чацкий и показывать, какие все люди гадкие. Мне хочется отталкиваться от позитивного и созидательного. А это уже фишка метамодернизма. Вот Oxxxymiron – это постмодерн, к примеру. А я, наверное, все-таки метамодернист.

 

 

– Что ты чувствуешь, когда смотришь Versus с родителями?

– Никакого дискомфорта. Они уже привыкли. У меня в песнях тоже есть много жестких моментов. Так что Versus их не смущает, они давно уже смутились. На самом деле многие подростки недооценивают своих родителей, а они ведь тоже понимают юмор и в свое время тоже жгли, просто нам об этом не всегда рассказывают.

 

 

– В ранних интервью ты говорила, что хочешь стать учителем русского языка и литературы, но потом вдруг поступила во ВГИК. Почему так произошло?

– Когда я хотела стать учительницей, меня привлекала возможность делать лучше жизнь конкретных людей. Нравилось чувствовать, что я способна повлиять на то, чтобы вот этот чувак за второй партой вырос крутым. А потом появилась возможность реализовывать этот «юношеский максимализм» в гораздо больших масштабах. На мой концерт сейчас приходит 300 человек, а в классе было бы 20.

 

 

– С недавних пор ты делаешь музыку совместно с московским музыкантом БЦХ. Расскажи, как вы познакомились?

– Мы познакомились, кстати, возле ВГИКа, на ВДНХ. БЦХ – настоящий гений звука и стиля, так и запишите! Точно, ему надо дать медаль «За звук и стиль». Это единственный человек, которому в музыкальном плане я могу довериться полностью. Даже когда я с музыкантами Вани Нойза играю, я не чувствую такого стопроцентного взаимопонимания.

 

 

– Совсем недавно вы отсняли клип на песню «Последняя дискотека». Как будет выглядеть видео?

– Главное, чего нам хотелось избежать, – это сравнений с «Ленинградом». Мое творчество – ни разу не «Ленинград». Поэтому клип будет совершенно не в их стилистике.

 

 

– Ты давала интервью своему известному земляку Соколовскому почти сразу после его освобождения из тюрьмы. Как ты относишься к его истории и вообще ко всем странным российским законам, которые принимаются в последнее время?

– Хотелось бы, конечно, сказать что-нибудь в защиту своей страны, типа у нас принимаются и хорошие законы, просто они так не хайпят. Но не получается. Когда человека садят за покемонов – это треш. С другой стороны, в моем личном опыте не было пока ничего подобного. Я спокойно могу петь со сцены про зиги, потому что я не имею в виду ничего экстремистского. Хотя рано или поздно какой-нибудь депутат напишет…

 

 

– А если и вправду напишет, что ты будешь делать?

– В наше время, когда на тебя катит бочку депутат, это значит лишь то, что количество лайков в твоем паблике возрастает в два раза. А с этим я как-нибудь справлюсь.

 

 

– У тебя есть какая-нибудь ролевая модель в музыке? На кого ты хотела бы быть похожей?

– На нечто среднее, между Граймс и Свидригайловым. Свидригайлов для меня гений текста и словесной игры, а у Граймс мне нравятся лайвы, она милая, искренняя и в то же время очень стильная и музыкальная.

 

 

– Как сохранять искренность в мире, где тебя постоянно пытаются уколоть?

– Мне кажется, что все люди очень несчастны и повернуты на своих проблемах. Они не то чтобы не хотят быть искренними, просто их вранье или скрытность – это защитная реакция. Чтобы у тебя это прошло, нужно в один момент осознать, что ты можешь быть любимым просто за то, какой ты есть. Я это осознала, когда перешла в хорошую школу после той, где все друг друга травили, где ты в первую очередь думаешь о том, чтобы нанести тушь и замазать прыщ, чтобы до тебя никто не докопался. А потом я вдруг поняла, что могу быть любима и без туши, и с прыщами, и глупая, но, допустим, смешная. Или красивая, или естественная, милая. Нужно всегда об этом помнить.

 

Визуал – Таня Капитонова