Любовь к Курасам

 

Сегодня в пространстве «ЦЭХ» открывается фотовыставка Маши Святогор «Курасовщина, любовь моя». Год назад британский журнал Dazed пришел в праведный восторг от ее работ, которые заставили клокотать консервативные умы. Мы отправились на встречу с Машей, чтобы узнать, почему на ее коллажах минские сирены прилетают в панельки спальных районов и как вдохновляться родным домом, даже если живешь в Польше.   

 

– Давай по порядку. Как так получилось, что на тебя вышел Dazed?

– Получилось очень просто и случайно. Журналистка Dazed показала редактору издания подборку моих ранних фотографий, которая ее заинтересовала, и предложила опубликовать в журнале.

– Что изменилось в твоей жизни после публикации?

– Можно сказать, это первая публикация моих работ в более-менее известном издании, однако фидбэк, который я получила, например, от соотечественников, был однозначно негативным. Не знаю, повлиял ли на это шаблонный и заезженный заголовок журналистки про «молодость при последней диктатуре» или «слишком печальные» портреты моих друзей и приятелей. До этого никто мной не интересовался. Никто не будет интересоваться кем-то, когда этот «кто-то» сидит в «подполье» и никому ничего не показывает.

«Здесь ты можешь легко залечь на дно, чувствуешь меньше контроля, чем когда идешь по проспекту, где часто проскальзывают идеологические знаки»

После публикации я стала «видимой». Твои работы начинают расшаривать другие журналы с просьбой дать интервью, где задают одни и те же вопросы про Беларусь и тяжелую жизнь без всякой надежды. Были и исключения, когда редакторы хотели поговорить именно о моих работах.

 

 

 

 

 

 

– Стало ли лучше, когда появился интерес к твоим работам?

– Ну, как сказать. Когда случайно натыкаешься на репосты или комментарии под публикацией с отзывами типа «она – говно», «дебилка» или «26-летняя деваха, делающая говенные фотки в стиле наивной и дерзкой первокурсницы», появляется гаденькое чувство, будто тебя окунули в лохань с грязной водой или ты во что-то вляпалась. Это проходит, но какой-то осадок все равно остается.

– Ты жила в Польше какое-то время, а теперь переехала в Минск. Тебе, фотографу, как здесь?

– Я считаю себя скорее художницей, чем фотографом. Последний раз брала в руки фотоаппарат больше полугода назад. Не знаю, может быть, пора мутить что-то новое, чего я никогда не пробовала. А так прекрасно. Я открываю Минск заново. Я вообще о нем ничего толком не знаю. Хочу много гулять и снимать. Потому что все так меняется. Одни метаморфозы кругом. Я не успеваю. 

 

 

 

– Дальше будешь исследовать Минск или поедешь в другие города, страны?

– Неизвестно, что будет дальше. Вообще эти темы пока мной не исчерпаны. Может, всю жизнь буду мусолить тему Курасовщины и других, не менее прекрасных, спальных районов.

– Раз уж мы заговорили о спальных районах, рассказывай. Как ты пришла к идее с фотографиями о родном районе и концепции с коллажами?

– Все началось с Курасовщины, любви моей единственной и вечной. На картинках – курасовщинские виды (и не только), потому что это мои родные пенаты: среда, которая меня сформировала и воспитала. Да я до сих пор там живу. Тут ты можешь легко затеряться, залечь на дно, чувствуешь меньше контроля, чем когда идешь по проспекту, где часто проскальзывают идеологические знаки и авторитарные энергетические потоки.

«Женщины, которые появляются у меня в работах, пребывают в очень странном состоянии: они отключены от реальности»

Идея возникла, когда я жила в Польше. Я понимала, что меня волнует, и стала рефлексировать на тему отношений со своей родной средой. Я начала «утилизировать» свои старые фотографии, комбинировать различные фрагменты друг с другом, создавая таким образом новые изображения, насыщенные самыми разными объектами, субъектами, образами и т. д. Мне кажется, что я будто бы собираю осколки разбитого зеркала, когда делаю коллаж. Он позволяет мне наиболее полно и точно реконструировать образ места, где я живу, и показать некоторые явления современной беларусской действительности.

 

 

 

– Многие уезжают в другие страны, чтобы фотографировать там, а ты уехала в Польшу и там решила сделать материал про Минск…

– Я в Польше прожила не так долго – года полтора, и ничего не снимала, потому что меня там как будто бы ничего не интересовало, я не чувствовала никакого импульса. Я знала, что образы, которые меня интересуют, какие-то феномены находятся здесь. И здешняя эстетика меня привлекает больше, чем то, что я видела в Польше. Просмотрев архив, я стала перерабатывать свои фотографии. Когда вернулась сюда, то продолжала собирать материал и работать с ним.

– И сколько времени у тебя ушло на съемки и подготовку коллажей?

– Я делала много фотографий. Ты знаешь, на пленку снимать – дорогое удовольствие. В конце концов стала стала все чаще использовать мобильный телефон – снимала все, что мне было нужно, а потом а потом прибегала к цифровым манипуляциям. Это мои работы за последние два-три года. А коллажи я делала около года-полтора.

 

 

 

– Ты снимала только на пленку, а что насчет цифры?

– У меня нет цифры, только пленка. Снимала я и на Mamiya 7, и на Mamiya RZ. Это средний формат. В моем случае техника не играет значительной роли, потому что есть фотографии, сделанные на телефон. Качество и детализация не имеют значения.

– А что имеет значение?

– Дай подумать. Если не техника, то эстетика, с которой я работаю, содержание. Каждая из работ отражает определенные явления, с которыми я здесь сталкиваюсь, и все эти образы. Да, образы важны.

«Как можно восхищаться всем этим дворовым "артом" из пластика, шин, покрышек и плюшевых игрушек»

– Расскажи больше о фотографиях. На афише одна из твоих работ – коллаж с птицей сирин на фоне минских серых панелек.

– Сам пейзаж – Курасовщина, а птица – феникс или сирин, а может быть, алконост – это обращение к сказочным мотивам. Женщины, которые появляются у меня в работах, пребывают в очень странном состоянии: они отключены от реальности. Они не знают, что с ней делать, не могут повлиять на ход событий. Такие русалки, жар-птицы в состояниях мечтательных грез, какого-то полусна.

– Те, кто на фотографиях, – это твои знакомые, так?

– Конечно. На самом деле там мало персонажей. В основном девушка, которую я постоянно снимала раньше, но сейчас мы с ней живем в разных странах. И она, как мой протагонист, постоянно появляется в моих работах. Это моя муза, единственная и неповторимая, как Курасовщина.

– Когда смотришь на твои снимки, кажется, что они сделаны пасмурной весной.

– Я бы хотела снимать пасмурной весной. Я люблю такую погоду: облачность и отсутствие солнца. Тогда свет намного лучше, цвета более глубокие.

 

 

 

 

– Расскажи про название. Если честно, оно у меня ассоциируется со слоганами из социальной рекламы, чтобы разбередить любовный настрой к городу. Почему именно такое выбрала?

– Ты сейчас клевую вещь сказала. Тебе это напомнило социальную рекламу, а кто-то вспомнит фильм «Хиросима, любовь моя». И это очень круто, что можно увидеть самые разные отсылки в таком, казалось бы, банальном названии.

Я ничем не вдохновлялась. Просто крутилось в голове это сочетание слов – полуигривое, полушутливое, полусерьезное. С Курасовщиной у меня любовь, но противоречивого характера. Вот, кажется, как восхищаться всем этим дворовым «артом» из пластика, шин и покрышек. Но меня тянет это снимать, и, похоже, я только этим и вдохновляюсь здесь. В то же время не могу не относиться к этому критически, что позволяет мне рефлексировать над этим.

 

 

– В описании выставки упомянуты сказки и Пропп. У него есть такая вещь: обычно когда сильный герой уходит, то незащищенный открыт для сил зла. Тогда и начинаются основные действия, без которых сказки бы и не было. Вот ты – сильный герой, который ушел, или как?

– Нет, конечно. Я вообще слабак. Я все собираюсь куда-то убежать, уплыть, уползти, но не получается. Может, и к лучшему. Мне сейчас нужно быть здесь. Даже в работе, где я в лодке… ну, как далеко уплывешь по Свислочи или курасовщинской Вонючке? Вот и я, собственно, никуда не уплыву. Конечно, я иронизирую, так рассуждая. Я себе не желаю такой участи. Надо плыть и двигаться дальше.

– Последний вопрос навскидку. У тебя есть любимая экспопара?

– 125 на 5,6. Обычно я промахиваюсь всегда, поэтому она идеально подходит.

 

Выставка откроется 6 апреля в 19:00 и будет работать до 29 апреля.

Стоимость входа – 4 руб. Школьникам, студентам и пенсионерам – 2 руб. В день открытия вход бесплатный.

Фото by Виолетта Савчиц