Волонтерский лагерь на Окрестина против митинга у стен тюрьмы. Почему?

Что представляет из себя волонтерский лагерь на Окрестина? В первые дни после массовых задержаний 9–12 августа у тюрьмы дежурили родственники тех, кто оказался в застенках, и неравнодушные люди, которые предлагали освобожденным любую посильную помощь. Постепенно стихийная подмога добровольцев организовалась в структурированный лагерь. Сейчас здесь волонтерят около сотни человек. Городок помощи разделен на условные штабы, каждый из которых отвечает за определенную сферу деятельности: инфоцентр, пункт первой медицинской помощи, кухня, центр логистики и снабжения, штаб водителей, юридический штаб с адвокатами. Работают также волонтеры по возврату вещей и волонтеры, которые ведут списки задержанных и освобожденных. Есть на территории лагеря и место для молитвы, куда приходят священники разных конфессий. В общем, это очень важный, но очень хрупкий организм. И вот что о своей точке зрения рассказали нам волонтеры.

Винсент, волонтер центра логистики и снабжения

«Если смотреть в общем и целом со стороны, то прийти к тюрьме с требованиями освободить заключенных – это разумно. Но если смотреть точечно, то те люди, которые еще находятся в тюрьме, могут стать козлами отпущения в данной ситуации. Мы знаем, как нервно реагирует администрация даже на незначительный шум возле тюрьмы – и, по словам очевидцев, срывается на заключенных. К тому же лагерь волонтеров может быть сметен силовиками в один миг – это режимный объект, тут находится вооруженная охрана. А это значит, что те, кто выходят, окажутся в прострации, дезориентированы, без вещей, денег,  связи и питания, оперативной помощи докторов, юристов и психологов. 

Я не делю людей, сражающихся за перемены и свободу, на волонтеров и демонстрантов – мы по одну сторону баррикад. И лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это научиться договариваться о единой тактике и стратегии, минимизируя потери в наших рядах».

Алисия, психолог, гештальт-терапевт

«Митинги на территории лагеря – это не очень целесообразно. Во-первых, мы усилиями всех – волонтеров, психологов, адвокатов, юристов и медиков – создали это пространство, где пострадавшие и их близкие могут получить первую помощь. Когда сюда придет очень много людей, это нарушит работу лагеря и люди останутся без помощи. Это первый аргумент. 

Второй аргумент в том, что задача нашего лагеря – воссоздать хотя бы минимальное чувство защищенности. То, что пережили люди, как и любое насилие, выбивает чувство безопасности. Мы знаем, какое насилие там осуществлялось. Толпа идет с мирными целями. В то же время такое количество людей может просто пугать и напоминать людям о пережитых событиях. Психика у всех разная, у всех разные истории. Кого-то митингующая толпа, которая хлопает и скандирует, может поддержать, а кого-то – испугать.

Специально для журналистов. Ребята выходят после опыта беспрецедентной жестокости. Пожалуйста, не подлетайте к ним и не ковыряйте открытые раны. Если мы говорим о сексуальном насилии – мы допускаем, что оно там было – то к ужасу и боли добавляется сильный стыд. Этими расспросами мы еще больше их насилуем. Если же человек сам рассказывает свою историю – наблюдайте, будьте деликатными. Истории про изнасилования рассказываются обычно, когда восстановлена безопасность и когда есть поддержка. Мы благодарны за то, что журналисты освещают эти события в медиа, но еще раз просим их быть очень деликатными». 

Волонтеры штаба юристов

«Работа юристов предполагает конфиденциальность и соблюдение адвокатской тайны, а это практически невозможно при большом наплыве людей. Обстановка, которая складывается во время манифестаций, становится просто небезопасной для тех, кто обращается за помощью – как с точки зрения конфиденциальности, так и с точки зрения психологии, потому что выходящие из ИВС находятся в крайне стрессовом состоянии. Волонтеры относятся к освобожденным очень бережно, стараются создавать атмосферу островка защиты – митинг может это ощущение нарушить. Многие возвращаются в состоянии большого стресса, а часть людей настолько боится Окрестина, что вообще отказывается идти за вещами. Волонтеры пытались обращаться к телеграм-каналам, распространяющим информацию о митинге, чтобы люди на Окрестина не шли, оградили лагерь специальной лентой и просили людей не заходить на территорию».

 «Волонтеры относятся к освобожденным очень бережно, стараются создавать атмосферу островка защиты – митинг может это ощущение нарушить» 

Саша, волонтер-«многостаночник»  

«Я думаю, что ближе, чем до улицы Прилукской с митингом на Окрестина подходить не стоит. Если покричать оттуда, то люди, находящиеся в заключении, и так все прекрасно услышат. Когда люди подходят ближе, это сразу напрягает надзирателей».

Андрей Медведский, волонтер-«многостаночник»

«Я понимаю реакцию людей, которые сюда пришли. Когда власть сначала бьет ногой телефон, затем бьет ногой в лицо, а потом бьет ногой по всей стране, люди хотят выразить протест в том месте, где это происходило. Но главный вопрос: почему ночью? Зачем скрываться под масками и темнотой? Ты можешь прийти и кричать “Выпускай!” днем. Силовые структуры в курсе, что здесь происходит. Лагерь неофициально разрешили. И сейчас, когда людям нужно приходить сюда за вещами, волонтеры делают совершенно потрясающую работу».

Синичка, волонтер пункта первой медицинской помощи 

«Очень сложно было словить всех людей, которые выходили из ИВС, потому что там как минимум четыре пути, откуда люди буквально убегают. Многие боятся обращаться к нам в медштаб за помощью, а приходят только тогда, когда возвращаются сюда за вещами. Мы помогали не только освобожденным, но и всем, кто стоял здесь под солнцем – лекарствами, водой, измеряли давление, успокаивали. Страшно то, что люди боятся обращаться за помощью: им плохо, а мы понимаем это только по глазам.

Мы могли бы продолжать, но, к сожалению, медштаб прекратил свою работу. Вчерашнее выступление людей нас скомпрометировало, пошли не очень правильные представления о том, чем мы тут занимаемся и для чего. У нас не было другого выхода, кроме как закрыть свою деятельность».

Настя, освобожденная из ИВС 

«Мне кажется тут не стоит собираться, особенно в темное время суток. Силовики расценивают это как несанкционированный митинг. Перед освобождением здесь обязывают подписать бумагу, что за повторное участие в каких-то несанкционированных митингах нас ждет уголовная ответственность. Люди могут прийти забирать вещи, оказаться в толпе – и снова попасть в тюрьму. 

Когда мы там сидели, нам помогало, когда кто-то выкрикивал полезную информацию – к примеру, время, потому что мы там вообще не понимали, какой день недели и число. Когда просто кричали: «Позор!» – это помогало мало. 

Моего мужа тоже задержали, его избивали. Когда люди начинали кричать, силовики внутри, конечно, злились. Сложно сказать, что именно из-за этого они начинали избивать сильнее, но все в ИВС сходились во мнении, что лучше, когда не кричат. Непонятно, что у силовиков в голове. Они используют любые мотивы, чтобы лишний раз унизить морально и психологически».

С волонтерами разговаривала Ангелина Герус.