«По честноку». Саша Ивулин – про YouTube, футбол и Беларусь

 

 

Синдром самозванца, тусовка журфака и проблема «Лампарда»

– Кем ты сейчас себя считаешь: блогер, журналист? Как сам себя называешь?

– Что-то среднее, у меня до сих пор остается синдром самозванца. Я просто пацан, который рассказывает чужие истории на стыке футбола и происходящего у нас в стране. Это же дичь. Настоящая борьба добра со злом. Вроде и штамп, но он хорошо описывает Беларусь. Раньше я думал, что политика – это какие-то осторожные высказывания, полутона, а сейчас все просто: есть дичь, где убивают людей и не возбуждают уголовные дела, а есть люди, которые хотят это поменять.

– В августе «Трибуну», где ты много лет работаешь, забанили в Беларуси. Как это отразилось на посещаемости?

– У нас появилось зеркало, поэтому есть проблемы со статистикой: просмотры с него не учитываются. Мы сразу начали жить по-новому: после бана сделали зеркало, перепрошили мобильное приложение – и это просто сказка, пацаны встроили VPN, поэтому оно нормально работает в Беларуси.

Нет особых проблем. Мы немного просели по метрикам, потому что есть проблемы с индексацией. Давно не виделись редакцией. В этом году было 10 лет сайту, но из-за карантина решили ничего не праздновать. Было бы круто это исправить.

– Ты учился на журфаке. Какой это опыт?

– Это офигенная тусовка. Журфак дает тебе связи и знакомства, это комьюнити. Тебя не научат журналистике в кабинетах. Это помогло и с «Честноком»: нет оборудования – пишешь знакомым, они выручают.

Мне повезло, что я на первом курсе попал в редакцию тогда еще goals.by. Мы играли в футбол в одной команде с Никитой Мелкозеровым. Он тогда был главным на сайте по футболу. И после матча я думал: «Вот, Никита, goals.by, это же рок-н-ролл». Хотел к нему подойти, чтобы он меня взял. А в итоге пришел домой, открываю «Вконтакте» – до сих пор помню, у Никиты тогда на аватаре Чебурашка был, – а он пишет: «Малый, слышал, ты что-то пишешь, давай попробуем посотрудничать».

Зайти в профессию было легко: пробовали кого угодно, с тобой были готовы возиться. Олег Горунович и Никита Мелкозеров очень много времени потратили на правки моих текстов. Классная школа. Олег – это редактор-тиран, он тебя и пошлет, и оскорбит в мужском разговоре. Как футбольная раздевалка: я привык, что могу получить от старшего пихач. Это делается не чтобы тебя унизить, а чтобы сделать тебя лучше. И когда на тебя тратят время, это показывает классное отношение к тебе. Так это воспринимал.

У меня был текст про Юрия Чижа, который уволил очередного тренера. Он назывался «Коуч, Чиж, май», такая «прессболовская» школа. И из этого текста остался только заголовок, потому что Олег все переписал. Было ужасно стыдно. Но это правильно: из меня делали автора.

«Тебя не научат журналистике в кабинетах»

– Почему шел на журфак?

– Я всегда хотел играть в футбол, но сломался. Был неплох: капитанил в Орше в своей команде. А до этого закончил колледж в Орше. Я рано пошел в школу и заканчивал бы ее в 16 лет. И родители предложили после 9 класса пойти в колледж: отучишься, поймешь, чего хочешь. В колледже немного офигели, когда я пришел со средним баллом 8,7, хорошо учился в школе. Поступил на специальность техник-программист, мама обрадовалась: это же перспективно.

Курсе на втором понял, что у меня не тот склад ума, не мое. Зато я могу сносно складывать слова в предложения. Значит, буду журналистом. Поступил в журфак на платное, завалил тестирование. Год отучился на платке.

А у меня простая семья. Мама всю жизнь была воспитательницей. А отец не поступил по лыжному спорту, поэтому занимался всем: разнорабочий, «Евроопт», дворник – и так далее. И я офигел, как родители вытянули мое поступление на платное. Очень им благодарен. После первого курса смог перейти на бюджет. Повезло: я перепоступал, а девочка из моей группы уходила в академ. И в моей же группе освободилось место.

– Помнишь свое первое большое интервью?

– Владимир Корытько! Он сейчас подписал провластное письмо спортсменов, я шутил, что он «прикорытько». Родители купили настоящий диктофон, я готовился, написал икс банальных вопросов. Это была газета «Все о футболе». Казалось: это вау. Сейчас не помню, как это интервью выглядит, у родителей лежит дома, наверное. Но я сильно волновался, конечно.

– А худший и лучший разговоры?

– Думаю, первое интервью на goals.by. Никита Мелкозеров попросил позвонить Ивану Денисевичу по поводу тура. И я задавал вопросы в духе: «Что вы чувствовали, когда забили этот мяч?» Читаешь и офигеваешь, как можно было спрашивать такие вещи. Как смотреть на фотки пятилетней давности: как можно было разговаривать с таким человеком?

А лучшее – это не интервью, а расследование о том, как пилятся бабки в солигорском «Шахтере», им можно гордиться. Там начались странные привозы легионеров после прихода российского агента Евгения Култаева. Приехал чувак из Болгарии, сыграл пару матчей, а потом стал певцом, бойцом MMA – а за него платили хорошие деньги, потому что легионер приехал в Солигорск. Дикие трансферы: футболист за 500 тысяч долларов, сыгравший пару матчей, и так далее. Получилось глобальное расследование.

 

 

– Как оцениваешь беларусский спортжур?

– Сейчас – жопа. Из-за событий в стране спорт ушел на второй-десятый план. Есть классные ребята – Татур, Ходасевич. Они работают над своими брендами. У нас нет изданий, есть отдельные лица. В сфере пошла персонализация. Хочешь что-то делать – создай телеграм-канал, возьми камеру. История не про комьюнити журналистов, а про желание делать.

Раньше я говорил, что есть два с половиной сайта: «Трибуна», «Прессбол» и football.by. И football.by – это в основном «копипаста», там нет почти ничего авторского. А «Прессбол», когда я поступал, был вау. Классные авторы, сильные тексты. А сейчас оттуда все ушли, и это дно. Я недавно листал их электронную версию, читаю: «Лампард ушел». «Лампард»! Вы бы еще «ломбард» написали. Это же дикие ошибки. Фрэнк Лэмпард – ну блин, это же две секунды на «Википедии». Непонятные новости, обзор тура чемпионата Испании – а это было актуально 10 лет назад, сейчас все уже делают глубокий анализ. Думаю сделать выпуск «Честнока» о том, как убили легендарную газету СНГ. Тексты, интервью, колонки – там было все. А сейчас – «Лампард».

– В прошлом году тебя лишили аккредитации. Это что-то поменяло для тебя?

– Формально – нет. За месяц до выборов у нас начали проскакивать истории в духе того, что я прихожу на «Капский-Арену» и начинаю задавать вопросы о том, что происходило в очереди с Symbal.by, когда из очереди у магазина начинали забирать людей.

Я в тот день как раз был там. Встречались с подругой, а я увидел в ленте, что ребята закрываются, предложил поехать туда и поддержать их. Подходим, видим очередь. А тогда только начались первые задержания в Минске, я шучу: «Сейчас приедут автозаки, будут загребать». Мы смеемся, а в итоге только зашли в магазин – и тут начинают паковать людей на улице. Купили что-то в магазине, отходим метров на 300 – и тут опять начинаются задержания. А рядом с нами стоит женщина, у которой мама была в этой очереди. Звонит ей, потом говорит: «О, мама в автозаке». Сейчас мы этому не удивляемся, а тогда – дичь какая-то.

Так вот, у меня в видосе был момент: «У вас тут очередь, как, автозаки не приедут сейчас?» И меня вызвали на разговор в федерацию футбола. Михаил Ботников, который работал в службе безопасности Лукашенко, сказал: «Мне очень нравится ваш канал, классно работает, нестандартный взгляд. Но вы раскачиваете лодку», – и все такое. Ну и окей.

Мы продолжили делать – еще пару раз вызывали поговорить, я уже не ездил. Прислали на почту, что лишают аккредитации. Один из моих подписчиков писал в Министерство информации, на каком основании это сделано. И федерация футбола ответила, что не лезет в политику. Смешно слышать это от организации, руководители которой ездили на провластные митинги, а за пару дней до выборов фигачили в соцсетях про «любимую не отдают». Это просто цирк.

Написали, что мне нельзя находиться в пресс-зоне и микст-зоне. Но фишка наших стадионов, что все эти места есть разве что в Борисове. Глобально ничего не поменялось, просто начал ходить на футбик по билетам.

 

 

 

 

Это мрачный блок, где мы говорим про август-2020 и все, что было дальше

– Видео про Лукашенко-футболиста вышло за пару дней до выборов. И оно довольно легкое и беззаботное.

– Мы долго его планировали. И я расстроился, когда мне начали писать, что я сделал комплиментарный видос про Лукашенко. Для меня это было странновато: там же нет ничего в духе «какой он был великолепный игрок». А потом все досмотрели и поняли, что да, норм. В конце видео есть момент, где показывают заброшенное заросшее поле, где никто не играет, а рядом – ледовый дворец. И 9 августа стало поворотным моментом, где есть две Беларуси, – финал видео это хорошо отражает.

– Что ты делал 9 августа?

– Пошли на Стелу посмотреть, что там происходит. Когда начались свето-шумовые, пошли в сторону площади Победы. И мы сидим с ребятами ночью, я не понимаю, что происходит. У меня день рождения 10 августа, меня кто-то поздравляет: «Ага, спасибо, да». Что происходит вообще? На следующий день нет интернета, люди звонят по телефону, чтобы обсудить происходящее. И Ярик в итоге перезванивает мне раз в пятый: «А, точно, с днем рождения тебя!»

Долго не мог прийти в себя, как писать тексты, о чем снимать «Честнок».

– Когда решили менять направление канала?

– Это произошло естественно. Мне не хотелось снимать про футбол, потому что а что про него рассказывать? И мы ушли в сторону освещения общественной повестки.

– Сталкивался с негативом от аудитории?

– Я очень горжусь тем, что мы не потеряли комьюнити на YouTube. 90% позитивных комментариев. А 10% – это боты. Это же видно, когда за один час их приходит целая пачка: «Вот, Светка вас кинет, поедете в Польшу». У нас классная аудитория. Читаю отзывы – и кайфую. «Я бабушка, мне 60 лет, я ничего не знала про этих спортсменов, спасибо!» У нас и зрители повзрослели: раньше было 20-25, сейчас за 30 уходит.

«Я Лев по знаку зодиака, в юношестве я много вы***вался»

– Какой выпуск было делать сложнее всего?

– Никита Кривцов, 100%. Мы были знакомы. Он как-то писал в комменты: «Саня, давай разыграем бело-красно-белый шарф». Встретились на «Капский-Арене», поговорили чуть-чуть, потом еще пару раз пересекались. И когда начались августовские события, мне написала знакомая девочка: «Пропал человек, вот, закинешь в сторис?» Был уверен, что найдется и все будет хорошо. А потом возвращался с дня рождения друга и мне пишут: «Никита умер».

Было тяжело. Было невозможно поверить, что он повесился. Захотелось снять кино про эту историю. Очень благодарен его друзьям, которые помогли сделать видео с его супругой, она не очень лояльно относилась к журналистам после того, как кто-то написал, что они собирались разводиться и на этом фоне он повесился. А это не так. Эмоционально было тяжело. Старались сделать деликатно, сложная тема, которую сложно было снимать, почти до слез.

Ролик посмотрели больше 200 тысяч человек – это много для Беларуси. Подумал, что его дочь подрастет и посмотрит видео – это важное дело. И я не верю, что он повесился.

 

 

– Какой день был самым мрачным в прошлом году?

– Рома Бондаренко. Там вообще был тяжелый день: сложно все делалось, не получалось писать, холодно, Хижинковой накинули сутки. Я добил текст, сел в такси и поехал на площадь Перемен. Тогда еще не было известно о смерти, узнал об этом в такси по дороге туда. Зашел за цветами, а за мной в магазин заходит 40-летний мужчина и плачет. Никогда не думал, что буду так переживать смерть незнакомого человека.

 

 

Фото из личного архива героя